Дополнительный инструмент для активных адвокатов

– Расскажите, как и с какой целью создавался Союз молодых адвокатов России?

– Идея создания общего Союза возникла еще до того, как я попала в «молодежку» – организацию молодых адвокатов Московской области, которая существовала с 2008 г. Председателем СМА АПМО я стала в начале 2015 г. Постепенно мы начали общаться с представителями других СМА, которых на тот момент было всего 5–6. Я представляла себе эту площадку как возможность в первую очередь для реализации проектов, которые пойдут на пользу адвокатуре.

Тогда в моем понимании деятельность СМА должна была охватывать лишь профессиональные вопросы. Я ошибочно полагала, что отдых возможен только с родными и близкими. Но постепенно становилось очевидно, что работа не мешает организации адвокатского досуга и адвокаты хотят проводить время в кругу коллег. Мы начали организовывать мероприятия для детей адвокатов (Legal children), спортивные состязания по волейболу, теннису и др. Однако я всегда считала, что молодежная организация должна в первую очередь реализовывать серьезные проекты, брать на себя часть работы pro bono, помогая доказывать неравнодушие палаты к проблемам граждан, сотрудничать с различными государственными и муниципальными органами, омбудсменами, образовательными учреждениями.

– Вы четыре года возглавляли СМА АПМО. Что из опыта работы молодых адвокатов Подмосковья имеет смысл распространить на всю страну?

– Мы решили, что наряду с очным обучением адвокатов можно организовать вебинары. С учетом размеров территории Московской области, у адвокатов не всегда была возможность приезжать на очные занятия. В 2015 г. мой доверитель Андрей Панарин – владелец сети коммерческих университетов – предложил помочь с организацией дистанционного обучения. Он поддержал этот проект и согласился организовать бесплатную площадку, где могли слушать лекции не только адвокаты, но и студенты, так как это заодно улучшало имидж таких университетов. Это был, пожалуй, мой первый проект.

Сейчас дистанционное обучение адвокатов успешно практикует ФПА РФ для адвокатов всей страны, но зародилась эта идея именно у нас. Но тогда было очень непросто убедить Совет АПМО в целесообразности нашего проекта и в том, что необходимо выделить нам средства на организацию своей площадки для обучения. Благодаря Михаилу Толчееву, который сразу поддержал нас, предложение было принято.

Реализуя общественные проекты, мы начали сотрудничать с Уполномоченным по защите прав предпринимателей в МО Владимиром Головневым. Он тогда создавал сеть общественных приемных в городах Подмосковья. Главы таких приемных имели возможность участвовать в совещаниях городских властей, влиять на принимаемые решения. В то время я уже имела контакты с Уполномоченным по правам человека в МО, но развитие отношений с бизнес-омбудсменом было не менее важным. Тем более что я – цивилист, защищала диплом в Российской академии правосудия по арбитражному праву, всегда работала с предпринимателями (хотя после получения адвокатского статуса целый год, как положено, принимала участие в делах по назначению).

В Подольске тогда не было общественной приемной бизнес-омбудсмена. По наивности я предположила, что такую приемную должен возглавить именно адвокат. Мы же – эксперты в юридических вопросах. Отправила свое резюме и получила отказ, потому что, дескать, я не предприниматель.

Для меня это было громом среди ясного неба. Но этот случай мотивировал затем ориентировать СМА на сотрудничество с государственными и муниципальными органами, чтобы убедить их, что мы компетентные и неравнодушные люди, которые могут помочь в разных ситуациях. В 2016 г. меня все-таки назначили руководителем общественной приемной бизнес-омбудсмена в Подольске. Сейчас, кстати, уже четыре адвоката возглавляют такие общественные приемные в МО. За этот период мы стали друзьями и продолжаем работать очень активно. Я всегда говорю, что большое дело – это искусство маленьких шагов.

Мы также активно участвовали в создании Центров бесплатной юридической помощи. Это был наш совместный долгосрочный проект с Ассоциацией юристов России. Были также общественные мероприятия, Школа молодого юриста и др.

– СМА уже давно работали в некоторых палатах, у них были свои проекты. Почему возникла необходимость создавать для них единый центр?

– В Нижнем Новгороде, Воронеже СМА проводили мастер-классы для учащихся, в других регионах – в основном досуговые мероприятия. Молодые адвокаты занимались также благотворительной деятельностью. Когда на Первом Всероссийском конгрессе молодых адвокатов в Ялте мы все познакомились и начали регулярно общаться, то Евгений Панин высказал идею создать федеральный Совет молодых адвокатов при ФПА РФ. До конгресса я обсуждала эту идею с вице-президентом ФПА РФ Светланой Володиной, но она ее не поддержала, поскольку нас тогда было слишком мало, да и далеко не все палаты могли бы профинансировать поездки в Москву. После Ялты Евгений Панин, Григорий Афицкий, Евгений Забуга и Андрей Плотников начали обсуждать этот вопрос с президентом ФПА РФ. К тому моменту СМА появились уже во многих региональных палатах, но не все из них четко представляли, чем им следует заниматься. Но волна желающих объединиться уже поднялась. Мы начали рассказывать друг другу о своем опыте, передавать Положения о СМА и другие материалы для ознакомления, и вот 6 октября 2017 г. мы собрались в Москве. СМА Московской области активно работал уже 3 года, у нас появилась репутация, и наша палата помогла организовать эту встречу. Это была первая встреча председателей существующих СМА, где мы обменялись опытом работы и фактически приняли решение о создании единой организации.

Я предложила создать общественное движение не в качестве структуры при ФПА, а самостоятельно действующее, такое же, как у молодых юристов страны. Зачем нам регистрация в Минюсте, зачем нам сдача отчетности? Нам важно было понять, для чего мы объединяемся. Если для сбора членских взносов – это одна история, а если нам нужна общая площадка для передачи опыта, для реализации общих проектов, для получения грантов, наконец, то такая форма, как общественное движение, нам подходит идеально.

Какие-то проекты уже успешно осуществляются, такие как «Женское право» (руководитель Татьяна Сустина), «Адвокатура в школе» (создатель Владимир Писарев) и др. Их, наверное, можно было бы усовершенствовать, но зачем ломать то, что уже работает? Они уже оформлены, согласованы, а это очень важно. Без согласования с Министерством образования в школу сейчас со своим проектом не войдешь. Может быть, где-то в селе адвоката и пустят провести урок, но это частный пример. А на уровне региона, а теперь и нескольких регионов все надо делать грамотно и аккуратно, упаковывая хорошую идею в красивую оболочку.

Мы готовы присоединяться к таким инициативам, параллельно развивая свои проекты.

– Какие еще общие задачи СМАР вы считаете наиболее актуальными?

– Кроме тех, что мы уже упоминали: обучение, бесплатная помощь и контакты с общественными и государственными структурами, назову, например, международное сотрудничество. Этой задачи мы изначально не ставили. Но контакты с Европейской организацией молодых адвокатов и юристов, с коллегами из разных стран убедили нас, что необходимо вливаться в общий молодежный поток.

Интересно, что во Франции адвокат, желающий пройти в органы самоуправления адвокатуры, обязан быть членом молодежной организации. У нас такого обязательства быть не может, хотя практика неплохая.

Сейчас направление международного сотрудничества в СМАР, связанного с повышением квалификации, возглавляет Екатерина Химикус.

– Вы входите в Совет АПМО. Помогает ли это продвигать предложения молодых коллег в масштабах всего адвокатского сообщества Подмосковья?

– За те годы, что я возглавляла СМА МО, уже два раза происходила ротация состава Совета палаты. Нынешний состав Совета имеет совсем другое видение нашего развития, он активно поддерживает наши инициативы. За последнее время я ни разу не сталкивалась с неконструктивной критикой. Особенно хотелось бы отметить бывшего вице-президента АПМО Сейрана Багяна, который всегда меня очень поддерживал, нынешнего первого вице-президента Михаила Толчеева и, конечно, президента АПМО Алексея Галоганова, который всегда был связующим звеном между молодежью и старшим поколением, так как прекрасно понимал нас.

– Как складываются отношения СМАР с Молодежным союзом юристов¹?

– Во-первых, я являюсь вице-президентом МСЮ. Во-вторых, у нас всегда были хорошие отношения. Их основной проект – «Юридический диктант» – мы всегда поддерживали, так как сами уделяем много времени работе с вузами. Да и в руководстве МСЮ много адвокатов, наших коллег и друзей.

– Для чего СМАР подписывает соглашения с образовательными учреждениями?

– Мы подписываем трехсторонние соглашения с МСЮ и университетами. Рабочее название проекта – «Юрфак». Но сейчас мы хотим расширить его, включить уже действующий ростовский проект «Адвокатура – шаг в профессию». Отдельное спасибо Олегу Панасюку за этот проект. Работа уже ведется при поддержке профессорского сообщества.

– Это один из элементов Программы правового просвещения, которую поддержал СМАР?

– В Программу правового просвещения можно при желании включить любые образовательные проекты. Есть Указ Президента РФ о правовом просвещении, со ссылкой на него очень удобно налаживать взаимодействие со школами, вузами, населением, даже с бизнес-омбудсменами. Это любые общественные мероприятия, где адвокаты говорят о праве, а об этом мы говорим везде, причем бесплатно, как правило, по личной инициативе адвокатов, и не только молодых. Иногда адвокат просто идет в ближайшую школу, где учатся его дети, и проводит открытые уроки – это хорошая самопрезентация. Но это, конечно, самодеятельность.

А когда этим занимается палата или СМА, когда адвокат приходит в школу или вуз с письмом от адвокатской палаты с визой регионального Министерства образования или городских властей, где сказано, что они в рамках соглашения о сотрудничестве работают с адвокатурой, это выглядит совсем иначе. И отношение к адвокатам уже другое.

– Вы являетесь первым вице-президентом ФСАР. Каковы перспективы развития и планы этой организации?

– С ФСАР я связываю надежду на продолжение активной общественной деятельности в адвокатуре. Почему возникла потребность дать новый импульс этому общественному объединению? У тех, кто уже вышел из «молодежки», есть потребность в публичной самореализации. В регионах их становится все больше и больше. Именно они могут использовать эту общественно-политическую площадку с 30‑летней историей и хорошей репутацией, которую помнят государственные структуры и знают как средство самореализации. Это дополнительный инструмент для активных адвокатов, которые обычно сосредоточены на какой-то узкой теме, например, на земельном праве, расширять свой кругозор, контактировать с коллегами из любых областей правовой деятельности и даже избираться в муниципальные и региональные структуры.

В адвокатских палатах нет механизма продвижения своих коллег во власть. А ФСАР как общественная организация вправе даже выдвигать кандидатов в депутаты местной Думы или Законодательного Собрания, а также в члены квалификационных коллегий судей от юридической общественности.

– Что предпринимает ФСАР в ситуации борьбы с пандемией?

– Как и большинство адвокатских организаций, ФСАР ушел в интернет-пространство. Мы проводим совещания и конференции по актуальным вопросам развития адвокатуры удаленно. Благодаря этому мы чаще стали общаться с региональными отделениями и обмениваться опытом. Да и общие проекты, например такой как «Женское право», скорректировали под онлайн-формат. Новые времена диктуют новые правила. И мы настроены решительно на развитие этой площадки.

– Как вы умудряетесь найти время для исполнения такого количества общественных обязанностей, остается ли время на практическую адвокатскую деятельность?

– Не буду лукавить – объем практической деятельности у меня заметно уменьшился. Я практикую с 2005 г., работала всегда очень активно, занималась арбитражными спорами, земельным и градостроительным правом, участвовала в прецедентных делах, повернувших судебную практику. Сейчас моя основная работа – в коллегии адвокатов «Sed Lex», в которой я являюсь учредителем и вице-президентом и которая насчитывает уже более 50 человек. Поэтому работа менеджером становится основной, но я по-прежнему веду крупные дела, работаю и с физическими, и с юридическими лицами. В данный момент у меня в производстве одновременно четыре дела. Для меня, конечно, безумно мало, так как раньше было порядка 60 гражданских дел. Но я всегда была убеждена в том, что каждый должен заниматься своим делом, а вести дела и развивать большой проект одновременно невозможно – приходится чем-то жертвовать. Честно, я скучаю по поискам нестандартной правовой позиции по делу, но это компенсируется постоянным мозговым штурмом по развитию коллегии.

– Не обижаются ли на вас члены семьи, особенно дети, если вам не удается уделить им столько времени, сколько хотелось бы?

– У меня трое детей, старшая дочь уже учится в колледже, младший сын в этом году пойдет в первый класс. В принципе, я человек прямолинейный и искренний. Поэтому скажу прямо – иметь троих детей легче, чем одного. Я даже не считаю нашу семью большой. Они учатся помогать друг другу, старшие ухаживают за младшим, и это здорово. Учу их быть одной командой, всегда думать о том, чем мы можем помочь друг другу. Знаю точно, если застряла на работе и буду поздно, они будут сыты и вовремя лягут спать. Очень важно учить детей принимать ответственные решения и не зависеть от мнения других. Стоит сказать, что дети рождались с интервалом в 6 лет, поэтому я всегда спокойно училась и работала, благо наша профессия очень удобна, она позволяет чаще оставаться дома и заботиться о своей семье. А когда дети подросли, я смогла больше времени уделять работе.

Я не отдаю приоритет ни семье, ни работе. Для меня это равноценные части моей жизни. Все свободное время я с детьми. Выходные, праздники, вечернее время – на работу накладывается табу. Я стараюсь к шести часам вечера быть уже дома, чтобы забрать сына из садика. Бывают, конечно, исключения, но даже в командировки, которых у меня очень много, уезжаю по возможности лишь на 1–2, максимум на 3 дня. На это время у детей есть папа, который старается поддержать жену в развитии и не гнушается домашних забот. Это дорогого стоит. Поэтому дети совершенно не ощущают дефицита внимания.

– Как вы относитесь к тому, чтобы дети шли по стопам родителей?

– Как человек, который привык все держать под контролем, я надеялась, что моя старшая дочь станет адвокатом. Она даже летом работала у меня в офисе секретарем. Но отучившись год в колледже при МГЮА, она заявила, что не хочет быть юристом. Нам мой вопрос, кем же она хочет быть, последовал ответ – инженером, разработчиком автомобилей. Я не возражала, но поставила условие – она должна поступить на бюджетное отделение. И вот она уже учится в РАНХиГС на бюджетной основе.

Когда-то моя мама мечтала, чтобы я училась в консерватории. Я восемь лет училась в музыкальной школе, ничего не предвещало беды, но почему-то в восьмом классе я вдруг решила стать адвокатом. И стала. Поэтому сейчас я стараюсь не навязывать детям своего видения жизни.