Проблемы обвинения и защиты по делам о наездах на препятствия

В последние годы следственная и экспертная работа по делам о дорожно-транспортных происшествиях, как представляется, находится на низком уровне – то, что раньше было немыслимым, теперь является привычным и обыденным. В результате ошибочных экспертных и следственных решений, иногда заведомых, происходит так называемое упрощенчество, в ходе которого грубо нарушаются права и законные интересы граждан, необоснованно привлекаемых к уголовной ответственности.

В опубликованной в «АГ» 2 мая новости по конкретному уголовному делу отмечается «высокий уровень квалификации органов следствия и объективное отношение к деятельности адвоката».

К сожалению, не могу согласиться ни с тем, ни с другим. Нередко добросовестная активность защитника в досудебном производстве воспринимается как досадное недоразумение.

Даже поверхностный анализ опубликованных в новости материалов свидетельствует о том, что уголовное дело по ч. 3 ст. 264 УК при весьма сомнительных, на мой взгляд, обстоятельствах было возбуждено сразу в отношении водителя автогрейдера. Путем проведения недопустимого (поскольку не в условиях ДТП) следственного эксперимента и многочисленных экспертиз (автор насчитал их пять), постоянного дополнения якобы нарушенных водителем автогрейдера требований ПДД РФ (далее – Правил), при игнорировании и без соответствующей оценки действий водителя автомобиля «Форд», совершившего то ли попутное столкновение, то ли наезд на препятствие, следствие по делу продолжалось 11 месяцев. В итоге следственные органы осознали свою ошибку и прекратили уголовное преследование водителя грейдера.

При этом в начале новостного материала утверждается, что в остановившийся на дороге из-за неисправности грейдер под управлением Г. врезался автомобиль «Форд» (не врезался, а совершил наезд на препятствие – стоявшее транспортное средство). Далее указано: эксперт-техник счел, что «в момент ДТП грейдер находился в движении» (хотелось бы обратить внимание, что, во-первых, не эксперт-техник, а эксперт-автотехник; во-вторых, как и почему, на основании каких исходных данных эксперт пришел к такому выводу, или следователь в постановлении о назначении судебной автотехнической экспертизы (далее – САТЭ) обозначил это в качестве исходных данных, или эксперт проявил свою экспертную инициативу?). Так все-таки ехал грейдер или стоял (находился на проезжей части дороги без движения)?

Далее в тексте отмечено, что согласно заключению экспертизы от 1 марта 2022 г. (первой по счету) «действия Г. с технической точки зрения находятся в прямой причинной связи с произошедшим ДТП, и он располагал технической возможностью предотвратить его». Как известно, автотехническая экспертиза может быть выполнена на основании исходных данных, представленных следователем эксперту, и проведена в соответствии с поставленными на разрешение эксперта вопросами. Это значит, что следователь вынес постановление о назначении экспертизы, потому что вопрос о возможности предотвратить (избежать) наезд на препятствие путем выполнения требований п. 10.1 Правил может быть поставлен только в отношении водителя, следующего в попутном направлении, т.е. в отношении водителя автомобиля «Форд», но не грейдера. Назначение САТЭ в таком виде и ее проведение с приведенными выводами являются, на мой взгляд, насмешкой над российской судебной автотехникой: эксперт-автотехник вместо того, чтобы указать, например, что «поставленный вопрос не имеет технического смысла», ответил на него. Это примерно то же самое, что ставить перед экспертом вопрос о технической возможности для водителя, совершившего наезд на обочине дороги, по которой следовать запрещено. Так произошло, например, по делу в отношении водителя Смураго в Пушкинском городском суде Московской области.

Проблемы причинной связи в теории и практике судебной автотехники требуют отдельного подробного изложения¹.

Таким образом, можно ли утверждать о «высоком уровне квалификации органов следствия» по данному делу? Возникает вопрос: почему на основании недопустимого следственного эксперимента, проведенного в условиях, не соответствующих обстоятельствам происшествия, была назначена очередная САТЭ, которая показала, что «предотвращение ДТП со стороны водителя автогрейдера зависело не от наличия или отсутствия у него технической возможности, а от полного и своевременного выполнения им требований п. 19.1 “Пользование внешними световыми приборами и звуковыми сигналами” ПДД»? Но вот незадача: в тексте п. 19.1 Правил нет ни слова о необходимости звуковых сигналов, да и пункт этот не имеет самостоятельного названия.

Далее в материале отмечено, что для определения прямой причинной связи необходимо проведение юридической оценки доказательств; эксперт также счел, что ранее следственный эксперимент был проведен некорректно и при его надлежащем выполнении выводы могут быть другими. Однако эксперт, возможно, забыл, что существует установление причинной связи с технической точки зрения, но при этом дал недопустимую для него оценку проведенного эксперимента, что является задачей следователя, руководителя следственного органа и надзирающего за законностью прокурора, а не эксперта-автотехника.

В сентябре 2022 г. был проведен эксперимент в условиях, схожих с ДТП, и дополнительная САТЭ показала, что действия Г. противоречили п. 1.5 и абз. 1 п. 19.1 Правил. Однако п. 1.5 Правил носит общий характер, а с указанием на формулировку абз. 1 п. 19.1 тоже можно поспорить. Именно тогда почему-то «эксперт-техник счел, что в момент ДТП грейдер находился в движении».

Затем в связи с противоречиями в выводах экспертов относительно механизма ДТП была назначена повторная автотехническая экспертиза. Зачем? В свое время военный следователь по ОВД ГВСУ СКР мотивированным постановлением признал четыре заключения проведенных экспертиз недопустимыми доказательствами, исключил их из числа имеющихся доказательств по делу и назначил одну «всеобъемлющую» экспертизу, после чего принял по делу о гибели военнослужащего Калинкина законное и обоснованное правовое решение.

В рассматриваемом случае следователь обязан был дать исчерпывающую правовую оценку действиям водителя автогрейдера, не апеллируя к заключениям многочисленных экспертиз.

Повторная САТЭ показала, что действия водителя грейдера не находятся в причинной связи с последствиями и оценить действия Г. не представляется возможным по причине отсутствия методического обоснования расчета времени, необходимого водителю для выполнения п. 7.2 Правил в части установления знака аварийной остановки, а также отсутствием возможности для установления времени, фактически имевшегося при этом в распоряжении водителя. Возникает вопрос: если грейдер двигался, о каком знаке аварийной остановки может идти речь? Или грейдер уже не двигался?

Далее была назначена еще одна экспертиза, согласно заключению которой «при эксплуатации грейдера в неисправном состоянии (без световозвращателей на задней части) действия Г. не соответствовали требованиям п. 2.3 Правил; экспертным путем определить, в какой степени наличие или отсутствие этих световозвращателей влияло на расстояние обнаружения грейдера (это определяется следственным путем, т.е. экспериментом на видимость для водителя автомобиля “Форд”. – Прим. мое. – О. Я.), не представляется возможным, как и определить, имел ли возможность Г., снижая скорость после отключения световых приборов, переместить грейдер на обочину». Таким образом, эксперт указал на невозможность оценить соответствие действий Г. требованиям п. 1.5 и 12.6 Правил, и невозможно определить, какое время требовалось водителю грейдера для выставления знака аварийной остановки. Эксперт также посчитал невозможным оценить соответствие действий Г. требованиям п. 7.2 Правил и наличие у него возможности знаком аварийной остановки своевременно информировать других участников дорожного движения о расположении грейдера; также нельзя определить, находились ли действия этого гражданина в причинной связи с происшествием, в связи с чем следователь вынесла постановление о прекращении уголовного преследования Г.

Теперь помимо п. 1.5 в заключении эксперта появляются п. 2.3 и 12.6 Правил, но не выяснено, когда конкретно возникла неисправность и был ли водитель в состоянии своевременно обнаружить ее во время движения управляемого им ТС.

Очевидно, возможность выполнения требований п. 7.2 Правил определяется следственным экспериментом, который может быть организован следующим образом: водитель остановился, взял знак аварийной остановки, вышел из кабины, прошел некоторое расстояние и поставил знак на проезжую часть «на расстоянии, обеспечивающем в конкретной обстановке своевременное предупреждение других водителей об опасности» (п. 7.2 Правил). В это же время либо спустя некоторое время к месту остановки грейдера подъезжает автомобиль «Форд» и приближается к стоявшему грейдеру (препятствию). Полученные следствием технические данные должны были быть представлены эксперту-автотехнику, однако этого сделано не было.

Теперь по поводу «рецензий совместно с экспертом-автотехником на имеющиеся заключения». Адвокат не может писать рецензии совместно с экспертом защиты, который принимает участие в деле в качестве специалиста. В УПК этого нет.

Кроме того, недавно гарнизонный военный суд, рассматривая уголовное дело в отношении водителя З., отверг рецензию, выполненную бывшим начальником Рязанской ЛСЭ системы Минюста в 2004–2014 гг., руководителем Рязанского НИЦ судебной экспертизы П.И. Милюхиным, утверждая, что никакие рецензии действующим УПК не предусмотрены. Апелляционная и кассационная инстанции с таким мнением согласились.

Далее приведу некоторые примеры из следственной и судебной практики.

По уголовному делу в отношении водителя К. установленные очевидцы ДТП не были допрошены, в том числе по условиям видимости и освещенности, что имело определяющее значение по делу; следственный эксперимент проведен в отсутствие обвиняемого и его защитника со ссылкой следователя на неведомое указание ГСУ о возможности проведения экспериментов без ведома и участия обвиняемого и его защиты; скорость автомобиля не была установлена, эксперту следователем представлены данные о максимально разрешенной скорости движения 60 км/ч на данном участке дороги, что уже могло повлиять на выводы о наличии (отсутствии) технической возможности путем выполнения требований п. 10.1 Правил предотвратить наезд на препятствие – грузовой автомобиль «Скания» с полуприцепом.

Тем не менее согласно протоколу осмотра места ДТП и заключению проведенной по делу САТЭ грузовой автомобиль находился на проезжей части дороги без включения световой аварийной сигнализации, без выставленного знака аварийной остановки, в запрещенном для остановки месте при наличии дорожного знака «Остановка запрещена» и с учетом знака дополнительной информации 8.4.1 (запрет для грузовых автомобилей).

Однако ни следствием, ни судом по делу К. не были приняты во внимание требования п. 1.5, 2.3, 7.2, 12.6 и 19.1 Правил, указанные в многочисленных экспертных заключениях по уголовному делу в отношении водителя автогрейдера в СО МВД по Пудожскому району Республики Карелия.

Приговором Электростальского городского суда Московской области от 20 июля 2021 г. К. был осужден по п. «а» ч. 4 ст. 264 УК к пяти годам лишения свободы, в примирении сторон при наличии к тому оснований было отказано.

В то же время 25 января 2021 г. Ступинским городским судом по п. «а» ч. 4 ст. 264 УК к условной мере сроком на пять лет осужден водитель Я. В приговоре суда указано, что при определении размера наказания приняты во внимания требования ч. 1 ст. 62 Кодекса.

В марте 1999 г. по уголовному делу в отношении водителя Г., совершившего наезд на автомашину «ЛИАЗ», следователем Подольского УВД эксперту-автотехнику были поставлены вопросы в следующей, представляющейся правильной, редакции: определить безопасную скорость движения автомобиля по условиям видимости дороги, располагал ли водитель автомобиля, совершившего наезд, технической возможностью избежать наезда путем торможения, при разрешенной скорости на данном участке дороги и при безопасной скорости, определенной в первом вопросе? В результате дело было прекращено в связи с отсутствием состава преступления. Вопросы о нарушении Правил водителем грузовика, стоявшего на полосе движения без включенной аварийной сигнализации и выставленного знака аварийной остановки, даже не ставились.

К сожалению, наблюдаются более чем серьезные различия в уголовном производстве и административной практике органов ГИБДД. Это иллюстрируют следующие примеры правоприменительной практики.

Так, 31 января 2023 г. водитель Ш. при аналогичных обстоятельствах совершил наезд на стоявшую фуру. Инспектором ДПС вынесено определение об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении, несмотря на причинение водителю вреда здоровью (тот сначала заявил, что не пострадал, но потом одумался). В отделе дознания ДПС пострадавшему разъяснили, что его жалоба будет оставлена без удовлетворения, и рекомендовали обращаться в суд. Обращение в адрес начальника Управления ГИБДД Московской области направлено для рассмотрения в 7-й батальон и по существу заявленных доводов не рассмотрено. Ни один довод о невиновности пострадавшего не рассмотрен и не оценен.

Доводы заявителя о невиновности, которые также были оставлены без проверки, а также без технической и правовой оценки, заключаются в следующем: «31 января 2023 г. в 6 час. 30 мин., двигаясь по трассе ММК А107 от Каширского в сторону Симферопольского шоссе, управляя автомобилем “Шкода Октавия” и следуя со скоростью около 50–60 км/ч без нарушения скоростного режима, по условиям видимости проезжей части дороги 25 м я не мог своевременно увидеть “фуру”, видимость которой не определена, и которая стояла на моей полосе в неположенном месте без включенных габаритных огней в темное время суток, без сигналов и знака аварийной остановки. Слева от меня в том же направлении проследовала другая “фура”, которая затруднила мне видимость в направлении движения, так как я находился в ее тени. С учетом изложенных обстоятельств и момента возникновения опасности примерно 10-15 м я не имел технической возможности путем выполнения требований п. 10.1 ПДД РФ избежать ДТП и совершил наезд на стоявшую в моей полосе движения “фуру”, потому что во всех случаях величина возможного обнаружения автомашины и величина момента возникновения опасности для движения меньше величины остановочного пути автомобиля “Шкода Октавия” в условиях места происшествия. Таким образом, аварийная обстановка на дороге была создана водителем “фуры”, стоявшей в запрещенном месте на моей полосе движения, и обусловлена его действиями. В ходе административного расследования, в проведении которого мне отказано, я просил провести осмотр места совершения ДТП, установить общую и конкретную видимость, назначить автотехническую экспертизу, определить момент возникновения опасности, безопасную скорость движения автомобиля по условиям видимости дороги, экспертным путем выяснить вопросы: располагал ли водитель технической возможностью избежать наезда на препятствие на данном участке дороги путем торможения, при безопасной скорости, и какими пунктами Правил дорожного движения РФ должны руководствоваться водители транспортных средств».

Согласно ст. 24.1 КоАП РФ задачами административного производства являются всесторонне, полное, объективное выяснение всех обстоятельств дела, разрешение его в соответствии с законом; в то же время гражданину, настаивающему на своей невиновности, не может быть отказано в проверке и оценке доводов об отсутствии в его действии (бездействии) состава правонарушения в целях обеспечения судебной защиты его прав и свобод (ч. 3 ст. 30.6 и ч. 3 ст. 30.9 Кодекса). Как указано в ч. 1 ст. 1.5 КоАП, лицо подлежит административной ответственности только за те правонарушения, в отношении которых установлена его вина. В соответствии со ст. 26.1 КоАП по делу об административном правонарушении выяснению подлежат: наличие события правонарушения; виновность лица в его совершении; иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Кроме того, в соответствии с п. 13.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» лицу, настаивающему на своей невиновности, не может быть отказано в проверке и оценке доводов об отсутствии в его действиях (бездействии) состава АП в целях обеспечения судебной защиты его прав и свобод.

По настоящему делу эти требования не были выполнены, доводы заявителя не проверены, в ходатайстве о назначении автотехнической экспертизы отказано, в связи с чем надлежащая правовая и техническая оценка обстоятельств ДТП отсутствует. Техническая причина ДТП заключается в нарушении Правил именно водителем грузовой автомашины и обусловлена его действиями. При таких обстоятельствах выводы инспектора ДПС на месте оформления ДТП и командира подразделения ДПС при рассмотрении жалобы заявителя, в том числе требующие применения специальных познаний в области судебной автотехники, являются технически несостоятельными. По делу необходимо проведение САТЭ – прежде всего для определения технической возможности предотвратить наезд на препятствие путем выполнения требований п. 10.1 Правил.

Таким образом, обжалуемые определение и решение по делу об административном правонарушении при таких обстоятельствах являются преждевременными, необоснованными, а потому незаконными; они объективно не мотивированы и не соответствуют требованиям ст. 29.10 КоАП. По делу по настоящее время не выяснены все обстоятельства, имеющие значение для его законного разрешения, что является существенным нарушением процессуальных требований КоАП.

В связи с изложенными обстоятельствами, руководствуясь ст. 29.7 КоАП, заявитель просил суд рассмотреть его жалобу объективно, отменить определение об отказе в возбуждении дела от 31 января 2023 г., вынесенное инспектором ДПС, а также решение по жалобе на определение об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении от 16 февраля 2023 г., вынесенное командиром взвода батальона ДПС. Кроме того, заявитель ходатайствовал о проведении дополнительного осмотра места ДТП с целью получения технических данных, которые необходимо представить эксперту-автотехнику в качестве исходных для проведения экспертизы, и назначить САТЭ, поручив ее проведение экспертам РФЦСЭ при Минюсте, а также просил поставить на разрешение экспертам вопрос: с учетом полученных данных имел ли водитель Ш. техническую возможность избежать наезда на препятствие путем выполнения требований п. 10.1 Правил?

По итогам рассмотрения жалобы Домодедовский городской суд решением от 4 мая 2023 г., «не оценивая фактические обстоятельства дела», отменил обжалуемое решение ГИБДД и направил дело на новое рассмотрение. При этом суд усмотрел существенные процессуальные нарушения, допущенные при вынесении решения от 16 февраля 2023 г. по жалобе заявителя, и указал, что в соответствии со ст. 30.6 КоАП при рассмотрении жалобы на постановление по делу об административном правонарушении проверяются на основании имеющихся и дополнительно представленных материалов законность и обоснованность вынесенного постановления. Законность постановления по делу подразумевает наличие события правонарушения, виновность лица в его совершении, подвергнутого административному наказанию, а также соблюдение порядка привлечения к административной ответственности.

В заключение добавлю, что в связи с недостатками административной, следственной и экспертной практики органов внутренних дел назрела необходимость приведения этой работы в соответствие с требованиями УПК и методическими указаниями для экспертов-автотехников с целью исключения нарушений прав и законных и интересов участников ДТП.

Конечно, вызывают недоумение настойчивое стремление следователя в рассматриваемом случае привлечь к уголовной ответственности водителя автогрейдера, ошибки в производстве следственного эксперимента, в назначении и производстве многочисленных автотехнических экспертиз, что в итоге привело к необоснованному увеличению сроков расследования и длительного уголовного преследования невиновного лица. К сожалению, на дороге нередки случаи, когда водитель с учетом интенсивности дорожного движения просто не успевает выставить знак аварийной остановки и даже погибает под колесами попутного автомобиля.

Азбучная истина заключается в том, что следователь, собрав все доказательства по делу, получив всю следственную информацию, на завершающем этапе расследования назначает одну экспертизу, в ходе которой экспертным путем (технически) проверяются действия обоих водителей ТС, после чего следователь дает надлежащую правовую (юридическую) оценку дорожно-транспортной ситуации (ДТС) и действиям участников ДТП, а не «бегает» от одного эксперта к другому. Следователь не просто устанавливает личность и компетенцию эксперта, он согласовывает с ним вопросы, предоставляет эксперту в качестве исходных данных необходимые сведения, которые должны быть изложены в постановлении о назначении экспертизы. Потом с участием эксперта-автотехника, которому уже назначена САТЭ, следователь проводит следственный эксперимент с целью установления расстояний общей и конкретной видимости для водителя автомобиля, совершившего наезд на стоявшее ТС (т.е. препятствие для водителя, который следует в том же направлении). Полученные данные предоставляются эксперту-автотехнику, который рассчитывает техническую возможность избежать ДТП (или ее отсутствие) путем выполнения требований п. 10.1 Правил. Если водитель избрал скорость, не обеспечивающую безопасность движения в данных дорожных условиях, его действия не соответствуют требованиям Правил. Или, выражаясь неформальным языком ДПС, он нарушил принцип «Не вижу, не еду», что, к сожалению, делают многие водители в силу самонадеянности. Тогда именно для водителя, совершившего попутный наезд на препятствие, применимо учение о причинной связи в судебной автотехнике.

Необходимо было выяснять наличие причинной связи между наездом и превышением скорости движения водителем легкового автомобиля: располагал ли он технической возможностью с момента появления в поле его зрения препятствия избежать наезда на него, если бы следовал с разрешенной (допустимой) скоростью?

Также важно отметить, что если эксперт указывает в заключении на несоответствие действий водителя требованиям Правил (техническая оценка), то следователь на основании заключения САТЭ приходит к выводу о нарушении водителем требований этих же Правил (правовая, юридическая оценка), что часто путают и те, и другие, порождая так называемое упрощенчество в профессиональной деятельности.

Конечно, с целью устранения недостатков в следственной и экспертной работе, повышения качества, единообразия в практике необходимы, на мой взгляд, прежде всего дополнения УПК и методические пособия для экспертов-автотехников. Представляют также несомненный интерес позиция защиты и судебное решение по делу в отношении водителя Ш., однако административная практика ДПС ГИБДД, как говорит Леонид Каневский, это совсем другая история…