В 2021 г. часть земельных участков бывшего Воронежского экскаваторного завода им. Коминтерна была признана землями общего пользования, а право собственности владельца этих частных территорий – отсутствующим. Участки возвращены в государственную неразграниченную собственность ввиду признания ничтожными цепочки сделок купли-продажи земель, ограниченных в обороте, поскольку они являются автомобильной дорогой общего пользования.
Апелляционный суд общей юрисдикции посчитал, что право собственности на участки возникло незаконно, и земельные активы завода были национализированы спустя 10 лет без надлежащего возмещения со стороны государства.
Бывший частный владелец этих территорий обратился в Арбитражный суд Воронежской области к Департаменту имущественных и земельных отношений Воронежской области (в настоящее время – Министерство имущественных и земельных отношений Воронежской области, далее – министерство) с исковым заявлением о взыскании соразмерной компенсации за изъятые участки. Решением суда от 8 мая 2024 г., оставленным без изменения постановлением Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12 сентября 2024 г. по делу № А14-21387/2022, исковое заявление оставлено без удовлетворения. При этом решения судов основывались на нормах, регулирующих обязательства из неосновательного обогащения и договора купли-продажи.
Позиция судов была сформулирована следующим образом. Министерство не использовало денежные средства истца и не имело с ним прямых договорных отношений. Все взаимодействия, вытекающие из исполнения договора купли-продажи, обладают самостоятельным характером и не охватывают лиц, не связанных взаимными обязательствами. Следовательно, истец не вправе требовать возврата исполненного (даже в части) по сделке, стороной которой он не является. Суд отметил, что отсутствие возможности истца обратиться к контрагенту по сделке в соответствии с нормами ст. 461 ГК РФ не порождает ответственности министерства перед истцом и не создает оснований для возложения на него обязанности компенсировать негативные экономические последствия, возникшие в результате заключения договора купли-продажи между предпринимателем и его контрагентом. Отказ в удовлетворении иска не препятствует истцу в дальнейшем обратиться в суд по правилам ст. 53.1 ГК и п. 3.1 ст. 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью». Судами было указано на применение истцом в настоящем случае неверного способа защиты.
В результате принятых по делу судебных актов бывший собственник изъятых земель оказался лишен всех средств правовой защиты, в том числе в силу того, что суды посчитали, что риск возникновения ошибок в подобных ситуациях должно нести частное лицо, а не государство.
В кассационной жалобе, поданной в Арбитражный суд Центрального округа, был оспорен вывод судов о неверном способе защиты права, поскольку защита нарушенного права возможна способами, прямо не запрещенными законом. Защита, о которой заявляли суды первой и апелляционной инстанций, истцу фактически не может быть предоставлена. Суд неверно интерпретировал обстоятельства дела и не учел истинные намерения предпринимателя, который, обращаясь в суд с исковым заявлением, стремился получить равноценное возмещение за изъятие его земель в госсобственность. Общеправовая презумпция подчеркивает самостоятельность поиска права для надлежащей оценки фактических обстоятельств и применения права судом. Если суд неверно определяет предмет доказывания, то доказательственный процесс идет в неправильном направлении, что и произошло в рассматриваемом случае.
Доводы кассационной жалобы были направлены на то, что в процессе изъятия земель в государственную собственность добросовестный приобретатель столкнулся с ситуацией, при которой он был лишен собственности без равноценного возмещения, что является нарушением его конституционных прав. Добросовестное приобретение земельных участков должно иметь приоритет. Однако в рассматриваемом случае суды поставили «публичный интерес» выше нормы закона, которая защищает права и законные интересы добросовестных приобретателей.
Правовая позиция судов в данном деле нарушила права заявителя, гарантированные ст. 35 Конституции РФ, не отвечает конституционным критериям справедливости и соразмерности ограничений права и свобод, не обеспечивает гарантии охраны собственности законом, вытекающие из принципа неприкосновенности собственности, а также гарантии судебной защиты. Вмешательство в право частной собственности должно устанавливать «справедливое равновесие», и эта мера должна подходить для достижения цели, быть пропорциональна ей.
19 февраля 2025 г. состоялось судебное заседание по рассмотрению кассационной жалобы предпринимателя, по результатам которого оспариваемые судебные акты были отменены с возвращением дела в суд первой инстанции на новое рассмотрение.
Как указано в кассационном постановлении, суды неверно квалифицировали заявленные требования, применив не подлежащие применению нормы материального права. В частности, применение судами первой и апелляционной инстанций при рассмотрении спора норм ст. 454, 460–462 ГК РФ о купле-продаже является ошибочным, поскольку, как верно отмечено в обжалуемых судебных актах, ответчик в договорных отношениях с истцом не состоял; нормы ст. 1102, 1103, 1109 Кодекса об обязательствах вследствие неосновательного обогащения также не подлежали применению в силу того, что возвращение участков публичному собственнику состоялось на основании вступившего в законную силу судебного акта. Более того, применение в рассматриваемом случае норм о договорах купли-продажи и о неосновательном обогащении является противоречивым.
Кроме того, суды нижестоящих инстанций надлежащим образом не учли, что обстоятельство ликвидации контрагента, продавшего участок предпринимателю, исключает обращение истца к нему с какими-либо гражданско-правовыми требованиями. Сведения об обнаружении имущества данного ликвидированного лица в материалах дела отсутствуют. Следовательно, экономические и правовые основания для назначения процедуры распределения обнаруженного имущества ликвидированного юрлица в порядке п. 5.2 ст. 64 ГК также не установлены. Участки, возвращенные в госсобственность, выбыли из имущественной массы предпринимателя, что является основанием для возмещения убытков.
Суд округа также акцентировал внимание на том, что участки, выбывшие из владения истца, признаны территорией общего пользования, что ограничивает их гражданско-правовую оборотоспособность. Кассация подчеркнула, что данная характеристика земель существенно влияет на оценку имущественного ущерба, понесенного истцом в результате возвращения участков публичному собственнику. Как пояснил суд округа, поскольку эти участки признаны территорией общего пользования, необходимо рассмотреть, имеется ли у них положительное стоимостное выражение (то есть стоимость выше нуля) в условиях рынка.
Приведенный пример из судебной практики демонстрирует одну из наиболее острых и дискуссионных проблем – соблюдение баланса интересов добросовестных приобретателей земельных участков и публичной власти при ограничении и лишении первых права собственности, а также проблему неприкосновенности частной собственности, заложенной в основу развития гражданского законодательства РФ.
Другой существенной проблемой является недостаточное уважение в обществе к институту права собственности, игнорирование ряда его правовых механизмов. Так, процедура отчуждения государственных активов частным лицам находится в исключительной компетенции государства. В связи с этим полагаю, что исправление ошибок публичной власти не должно осуществляться за счет добросовестных владельцев. Изъятие имущества государством или муниципалитетом в отсутствие компенсации добросовестному приобретателю является, на мой взгляд, чрезмерной мерой, не обеспечивающей справедливый баланс между публичным интересом и правом заявителя по использованию принадлежащего ему имущества.
В заключение добавлю, что принцип неприкосновенности собственности выступает конституционным началом. В соответствии с ч. 3 ст. 35 Основного закона никто не может быть лишен принадлежащего ему имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения. Однако правоприменительная практика, к сожалению, зачастую не учитывает этот важный конституционный принцип.
