2 марта в Московском государственном юридическом университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) в смешанном формате прошла Международная научно-практическая конференция «Сфера правосудия», посвященная вопросам защиты субъективных гражданских прав в сфере цивилистического судопроизводства, арбитража и посредством альтернативных способов разрешения споров, а также общим проблемам судоустройства на современном этапе развития. В рамках конференции состоялась панельная дискуссия на тему «Качество инфраструктурных реформ правосудия», в которой я приняла участие в качестве модератора и одного из спикеров.
Участники дискуссии рассуждали о том, насколько эффективными оказались реформы правосудия, каковы задачи, которые предстоит решать суду в условиях цифровизации не только экономики, но и правосудия, в условиях погружения в информационный океан, где мы, по сути, «не умеем отделять соль от воды» – то есть «когда фейки становятся фактами, а факты – фейками».
Говоря об условиях, которые необходимы для того, чтобы судебная реформа шла вперед по намеченному пути, а не раскачивалась вперед-назад, как на качелях, отмечу следующее. Многие страны постепенно отказываются от профессионального представительства в низших инстанциях, тогда как в России граждане, не имеющие юридического образования, лишились права представлять интересы своих друзей и соседей; при этом обеспечить полноценное право на представительство, особенно в депрессивных регионах либо по малобюджетным делам, государству не удалось. Это относится даже к мировой юстиции. Профессиональное представительство безусловно необходимо на стадиях обжалования, где представитель должен четко понимать, что именно он оспаривает и на какие нормы права ссылается.
К сожалению, профессиональные реформы сейчас идут по ожидаемому пути, но теряют некоторые привычные механизмы – получили прямую кассацию в судах общей юрисдикции, но практически потеряли прямой надзор, а вместо него получили вторую кассацию и «суперполномочия» заместителей председателей Верховного Суда. Это, на мой взгляд, можно охарактеризовать как «шаг вперед – два шага назад».
Говоря об отечественных судах, отмечу, что в условиях цифровизации адвокат должен получить те же возможности по доступу к судебным аналитическим ресурсам, что и судьи. Но для этого его должны признать равноправным участником судопроизводства.
Что касается судей, то необходимо в первую очередь обсуждать вопрос не о том, каковы критерии их отбора, а о том, как повысить доверие к вершителям правосудия, какие действия действительно порочат судью, вызывают сомнение в его объективности. Как представляется, их необходимо отбирать таким образом, чтобы лишать судей полномочий приходилось один раз в 100 лет.
В заключение подчеркну: последнее, что должно быть оцифровано, – это правосудие. И хотя по степени цифровизации судебная система обогнала и следствие, и адвокатуру, зачастую она занимается делами, в которых полностью отсутствует спор как таковой, которые создают токсичную, пустую нагрузку на судей, лишают их времени, необходимого для разрешения действительно достойных споров. Мы должны доводить до суда только то, что без него не может быть разрешено – лишь в этом случае мы создадим ту судебную систему, к которой стремимся.
