Верховный Суд опубликовал Определение Судебной коллегии по гражданским делам от 15 августа 2023 г. № 53-КГ23-16-К8, в котором обратил внимание кассации на то, что происходило не обращение взыскания на заложенное имущество по требованию кредитора-залогодержателя, а продажа залогодателем его имущества с согласия залогодержателя. При этом продажа имущества осуществлялась по воле его собственника-залогодателя на основании заключенного им с организатором торгов договора поручения.
В рассматриваемом определении затронут ряд вопросов как материально-правового, так и процессуального характера.
В первую очередь, необходимо выделить данное в нем толкование норм гражданского законодательства о реализации предмета залога и отграничения торгов от иных способов реализации предмета залога с целью погашения обеспеченных им требований. Погашение требований кредитора посредством предмета залога возможно различными способами, и выбор конкретного варианта во многом отдан на усмотрение залогодателя и залогодержателя.
Императивно способ реализации залога (исключительно посредством публичных торгов) предусмотрен для ограниченного законом круга случаев, когда погашение обязательства осуществляется путем принудительного обращения взыскания на предмет залога в судебном порядке – например, в случае обращения взыскания на жилое помещение, являющееся для должника единственным жильем. Как правило, реализация предмета залога исключительно на публичных торгах предусмотрена законом в отдельных социально значимых случаях (п. 3 ст. 349 ГК РФ, ст. 55 Федерального закона «Об ипотеке (залоге недвижимости)», далее –Закон об ипотеке). В этой ситуации установление иного порядка обращения взыскания и реализации предмета залога будет являться нарушением императивного законодательного запрета, а соглашение залогодателя с залогодержателем о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенную вещь является ничтожным (п. 3 ст. 349 ГК, п. 58 Постановления Пленума ВС от 27 июня 2023 г. № 23 «О применении судами правил о залоге вещей», далее – Постановление Пленума ВС № 23).
В остальных случаях законодательная регламентация данного вопроса носит менее категоричный, диспозитивный характер. При обращении взыскания во внесудебном порядке реализация предмета залога – по общему правилу – осуществляется на торгах. Однако и в таких обстоятельствах, если залогодателем является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, соглашением между залогодателем и залогодержателем могут быть также предусмотрены иные способы реализации заложенной вещи: оставление залогодержателем предмета залога за собой или его продажа залогодержателем другому лицу по цене не ниже рыночной стоимости (п. 2 ст. 350.1 ГК, п. 72 Постановления Пленума ВС № 23).
Впрочем, от случаев принудительной реализации предмета залога (в судебном или внесудебном порядке) как этапа принудительного обращения взыскания на него вследствие неисполнения обеспеченных залогом обязательств необходимо отличать добровольное погашение залогодателем обеспеченных залогом обязательств, в том числе при отсутствии оснований для принудительного обращения взыскания (ст. 348 ГК), когда реализация залога осуществляется посредством продажи с согласия залогодержателя (ст. 346 ГК, ст. 37 Закона об ипотеке). В данной ситуации залогодатель по своей воле продает принадлежащее ему имущество, чтобы все или часть вырученных денежных средств направить на добровольное погашение обеспеченных обязательств. Чаще всего это происходит, когда гражданин реализует ранее приобретенное в ипотеку жилое помещение, чтобы за счет вырученных денежных средств погасить остаток ипотечного кредита и приобрести новое жилье. В таких условиях залогодатель и залогодержатель не связаны необходимостью соблюдать императивные требования к порядку проведения торгов и в принципе вправе самостоятельно определять любые не противоречащие закону способы реализации заложенного имущества.
Поскольку в последнем случае речь идет об ординарной купле-продаже предмета залога, залогодержатель продолжает сохранять контроль над предметом залога посредством дачи согласия на отчуждение (ст. 346 ГК, ст. 37 Закона об ипотеке). При этом залогодержатель не обязан давать согласие на отчуждение предмета залога или может дать согласие на конкретные условия или конкретного контрагента по сделке (ст. 157.1 ГК, п. 54–57 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»). Вследствие этого Верховный Суд правомерно посчитал, что, если залоговый кредитор не дал согласия на продажу предмета залога определенному лицу, отдав в этом плане предпочтение другому покупателю, это не означает нарушения каких-то правил реализации заложенного имущества. В данных обстоятельствах залогодержатель реализовал его диспозитивное право согласовать / не согласовать распоряжение имуществом. При этом цель распоряжения (погашение обеспеченного обязательства за счет выручки от реализации) правового значения не имеет.
Кроме того, ВС еще раз подчеркнул недопустимость использования такого способа защиты права, как реституция (ст. 167 ГК), – применительно к лицам, приобретшим имущество не на торгах, признанных недействительными, а в ходе последующих сделок. Реализация на торгах сама по себе предполагает возмездное приобретение имущества – независимо от допущенных при их проведении нарушений. Приобретая впоследствии у победителя торгов имущество на возмездной основе, третье лицо не является участником торгов и стороной первоначального договора купли-продажи, заключенного по результатам конкурса. Такой последующий приобретатель презюмируется добросовестным, и истребование у него имущества возможно только посредством виндикационного иска (ст. 302 ГК). При этом лица, чьи права нарушены незаконными торгами, не вправе заявлять к последующим приобретателям виндикационные требования, если не являются собственниками имущества или иными законными владельцами, поскольку такой способ защиты предоставлен только лицам, имеющим, как правило, вещные или иные права, непосредственным объектом которых является имущество. Между тем участник хозяйственного общества не приобретает каких-либо вещных прав в отношении имущества общества в силу принципа имущественной обособленности и автономии имущества общества и его участников.
Также важным является данное в Определении № 53-КГ23-16-К8 разъяснение права поручителя в случае возможных нарушений реализации предмета залога или иных обстоятельств, повлекших утрату или уменьшение предмета залога. В силу ст. 168 ГК недействительность сделки определяется как нарушение императивных предписаний – с возможностью установления в законе иных последствий такого нарушения, нежели признание сделки недействительной. Правовые последствия ухудшения положения поручителя вследствие сделки кредитора и должника не образуют нарушения императивного требования закона. Соответственно, способы защиты поручителем его прав указаны в ст. 367 ГК, а уменьшение или утрата залога не свидетельствуют о том, что у поручителя возникает право оспаривать сделки и иные юридически значимые действия, повлекшие изменения в залоге.
Тем более представляется странным, что суд кассационной инстанции, признавая за поручителем право на оспаривание сделок, связанных с распоряжением предметом залога, по сути, признал, что реализация предмета залога по соглашению залогодателя и залогодержателя с целью погашения обеспеченного требования влечет нарушение прав поручителя – притом что в результате такой реализации уменьшается размер обязательства, обеспеченного поручительством, и, следовательно, – объем ответственности поручителя.
В любом случае, даже исполнив обязательство частично, поручитель не мог претендовать на удовлетворение перешедших к нему в порядке суброгации требований до полного удовлетворения оставшихся требований кредитора (п. 4 ст. 364 ГК, п. 19 Постановления Пленума ВС от 24 декабря 2020 г. № 45 «О некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве», п. 11 Обзора судебной практики по спорам об установлении требований залогодержателей при банкротстве залогодателей, утвержденного Президиумом ВС 21 декабря 2022 г., п. 9 Постановления Пленума ВС от 29 июня 2023 № 26 «Об особенностях применения судами в делах о несостоятельности (банкротстве) норм о поручительстве»).
Также Верховный Суд обратил внимание на важный процессуальный аспект. Поскольку заявившее самостоятельные требования по оспариванию торгов и договоров купли-продажи третье лицо обосновывало его процессуальный интерес в таком оспаривании статусом участника залогодателя – хозяйственного общества, заявленные требования должны предъявляться в соответствии с правилами подсудности. Очевидно, ВС имел в виду, что в данном случае третье лицо должно было реализовать свое право на судебную защиту в порядке рассмотрения корпоративных споров (ч. 6 ст. 27, ст. 225.1 АПК РФ).
