ЗАЩИТНИКИ-«КОНТРРЕВОЛЮЦИОНЕРЫ»
Судьба репрессированного адвоката
Публикуем фрагмент из книги «Дело поверенных», повествующей о судьбах защитников, которые в 1938 г. попали в жернова Воронежского управления НКВД за создание якобы контрреволюционной организации. Не все смогли перенести выпавшие на их долю испытания, а выживших ждало не менее жестокое обращение коллег. Настоящий рассказ об адвокате Константине Ефимовиче Введенском, попавшем в застенки чекистского ведомства вместе с другими «братьями по несчастью», который боролся до конца своих дней.
Мое дело вел сержант госбезопасности Михайлюк. Вид его лысой головы яйцом с приплюснутым лбом не говорил о высоком уме. Но хитростью он обладал дьявольской. Иначе как можно назвать то, каким способом он обманул меня.
Сразу после ареста потянулись бесконечные допросы: «сидки» с сидением без права приподняться и монотонным вдалбливанием в голову: «Среди защитников существует контрреволюционная фашистская организация, ставящая перед собой цель – свержение Советской власти…», «…с руководством в Москве… во главе с адвокатом Камодовым…» «Стойки» со стоянием до помутнения сознания и продолжением: «В эту организацию входили защитники Сосин, Майзель, Фёдоров…»
Время от времени сержанта Михайлюка менял другой сержант.
На мои возражения «Такого не может быть» сержанты продолжали вталкивать: «А чем иначе объяснить, что ты и эти защитники вышли из первой коллегии адвокатов и образовали вторую? Нечем… А по нынешним временам везде, где собралось больше трех человек, – преступная организация». – «Вторая коллегия образована теми, кто вышел из первой коллегии, потому, что нас зажимали в первой коллегии», – я пытался внести ясность. – «Таких пройдох зажмешь», – следовало с язвительной усмешкой. – «Вы не так поняли… Защитники, ну адвокаты, живут за счет гонорара.
И в первой коллегии сложилась практика, когда все адвокаты получали одинаково, независимо от вклада в общий котел. И мы – Сосин, Фёдоров и другие – решили образовать свою коллегию и устранить уравниловку в оплате адвокатского труда». – «Во-во! Вместо всеобщего равенства снова разделение на бедных и богатых»… – после таких заявлений я понимал, что доказать что-то сотрудникам госбезопасности бесполезно. Они талдычили свое «Среди защитников существует контрреволюционная…»
После пяти суток «сидок», когда я сваливался со стула, и «стоек», когда болели икры и в подошвы словно впивались гвозди, а на ботинках от распухших ног лопнули шнурки, я уже был не таким категоричным… А что?.. Я ведь не знал, чем дышит Сосин, чем Фёдоров, какие дела у Майзеля… Чужая душа – потемки… Тем более, что Михайлюк совал мне бумажки в лицо и говорил: «Шифровка… Прошла встреча члена коллегии защитников Майзеля с…», «На междугородний телефонный разговор вызван Сосин…», «Телеграмма с пометкой “срочно” из Москвы…» И я уже подумывал, а не существует ли на самом деле нечто вроде организации? Ведь не будет же представитель столь серьезного ведомства изо дня в день нести напраслину… Я тогда еще считал, что последователи Железного Феликса работают с чистыми руками…
Значит, что-то есть…
И на седьмой день «стоек» и «сидок» я сказал Михайлюку:
– Может, что-то и было…
– Так и запишем, – облегченно выдохнул сержант.
И он принялся писать протокол:
– «… образовалась вторая коллегия адвокатов… в нее вошли защитник Сосин… Фёдоров… Майзель…»
… И я…
– Постойте, – что-то понимал я, хотя сознание от длительных мучений было притуплено.
– А что тут неправильного? – чуть не откусил кончик карандаша сержант. – Ты же тоже вступил в коллегию…
– Да…
– «Вторая коллегия занималась контрреволюционной…»
– Подождите! Об этом говорите вы, а я такого не знал!
– Мы это отразим в протоколе в конце допроса… «Руководство велось из Москвы… Камодовым…»
– И такого тоже…
– Не повторяйся! Я понял тебя, ты обо всем узнал от меня… Это мы отметим… А сейчас на, подписывай!
Он подсунул мне протокол:
– Не волынь! А то щи прокиснут.
Я несколько дней не ел, мой живот прилип к позвоночнику. Ради еды я готов был на многое.
Но все-таки стал читать.
– Вы не дописали, откуда я узнал это.
– Ты что, глухой? – заорал Михайлюк. – Сотый раз тебе говорю: это мы допишем, когда похаваешь!
Тогда и продолжим допрос.
Наивный же я человек. У защитников часто бывает, когда за своего подзащитного они готовы перегрызть противнику глотку, а когда дело касается их самих, постоять за себя не могут. Я доверился сержанту и подписал протокол.
Но все равно опоздал на обед… Меня накормили в камере тем, что у кого было. И на продолжение допроса никто не позвал.
Я сам себе выкопал яму… Юрист с двадцатилетним стажем… Помощник присяжного поверенного… Нарком юстиции в Могилёвском ревкоме… Судья в Грязинском районе, потом в Собакино… Юрисконсульт в губисполкоме…Член коллегии защитников десять лет… Ловко тебя сделал сержант со сплюснутой с боков головенкой!
Мое дело вел сержант госбезопасности Михайлюк. Вид его лысой головы яйцом с приплюснутым лбом не говорил о высоком уме. Но хитростью он обладал дьявольской. Иначе как можно назвать то, каким способом он обманул меня.
Сразу после ареста потянулись бесконечные допросы: «сидки» с сидением без права приподняться и монотонным вдалбливанием в голову: «Среди защитников существует контрреволюционная фашистская организация, ставящая перед собой цель – свержение Советской власти…», «…с руководством в Москве… во главе с адвокатом Камодовым…» «Стойки» со стоянием до помутнения сознания и продолжением: «В эту организацию входили защитники Сосин, Майзель, Фёдоров…»
Время от времени сержанта Михайлюка менял другой сержант.
На мои возражения «Такого не может быть» сержанты продолжали вталкивать: «А чем иначе объяснить, что ты и эти защитники вышли из первой коллегии адвокатов и образовали вторую? Нечем… А по нынешним временам везде, где собралось больше трех человек, – преступная организация». – «Вторая коллегия образована теми, кто вышел из первой коллегии, потому, что нас зажимали в первой коллегии», – я пытался внести ясность. – «Таких пройдох зажмешь», – следовало с язвительной усмешкой. – «Вы не так поняли… Защитники, ну адвокаты, живут за счет гонорара.
И в первой коллегии сложилась практика, когда все адвокаты получали одинаково, независимо от вклада в общий котел. И мы – Сосин, Фёдоров и другие – решили образовать свою коллегию и устранить уравниловку в оплате адвокатского труда». – «Во-во! Вместо всеобщего равенства снова разделение на бедных и богатых»… – после таких заявлений я понимал, что доказать что-то сотрудникам госбезопасности бесполезно. Они талдычили свое «Среди защитников существует контрреволюционная…»
После пяти суток «сидок», когда я сваливался со стула, и «стоек», когда болели икры и в подошвы словно впивались гвозди, а на ботинках от распухших ног лопнули шнурки, я уже был не таким категоричным… А что?.. Я ведь не знал, чем дышит Сосин, чем Фёдоров, какие дела у Майзеля… Чужая душа – потемки… Тем более, что Михайлюк совал мне бумажки в лицо и говорил: «Шифровка… Прошла встреча члена коллегии защитников Майзеля с…», «На междугородний телефонный разговор вызван Сосин…», «Телеграмма с пометкой “срочно” из Москвы…» И я уже подумывал, а не существует ли на самом деле нечто вроде организации? Ведь не будет же представитель столь серьезного ведомства изо дня в день нести напраслину… Я тогда еще считал, что последователи Железного Феликса работают с чистыми руками…
Значит, что-то есть…
И на седьмой день «стоек» и «сидок» я сказал Михайлюку:
– Может, что-то и было…
– Так и запишем, – облегченно выдохнул сержант.
И он принялся писать протокол:
– «… образовалась вторая коллегия адвокатов… в нее вошли защитник Сосин… Фёдоров… Майзель…»
… И я…
– Постойте, – что-то понимал я, хотя сознание от длительных мучений было притуплено.
– А что тут неправильного? – чуть не откусил кончик карандаша сержант. – Ты же тоже вступил в коллегию…
– Да…
– «Вторая коллегия занималась контрреволюционной…»
– Подождите! Об этом говорите вы, а я такого не знал!
– Мы это отразим в протоколе в конце допроса… «Руководство велось из Москвы… Камодовым…»
– И такого тоже…
– Не повторяйся! Я понял тебя, ты обо всем узнал от меня… Это мы отметим… А сейчас на, подписывай!
Он подсунул мне протокол:
– Не волынь! А то щи прокиснут.
Я несколько дней не ел, мой живот прилип к позвоночнику. Ради еды я готов был на многое.
Но все-таки стал читать.
– Вы не дописали, откуда я узнал это.
– Ты что, глухой? – заорал Михайлюк. – Сотый раз тебе говорю: это мы допишем, когда похаваешь!
Тогда и продолжим допрос.
Наивный же я человек. У защитников часто бывает, когда за своего подзащитного они готовы перегрызть противнику глотку, а когда дело касается их самих, постоять за себя не могут. Я доверился сержанту и подписал протокол.
Но все равно опоздал на обед… Меня накормили в камере тем, что у кого было. И на продолжение допроса никто не позвал.
Я сам себе выкопал яму… Юрист с двадцатилетним стажем… Помощник присяжного поверенного… Нарком юстиции в Могилёвском ревкоме… Судья в Грязинском районе, потом в Собакино… Юрисконсульт в губисполкоме…Член коллегии защитников десять лет… Ловко тебя сделал сержант со сплюснутой с боков головенкой!
Михаил ФЁДОРОВ,
заведующий филиалом Воронежской областной коллегии адвокатов, Адвокатская контора Фёдорова М.И., член Союза писателей России
заведующий филиалом Воронежской областной коллегии адвокатов, Адвокатская контора Фёдорова М.И., член Союза писателей России
