Адвокатская деятельность как никакая иная сопряжена с особыми профессиональными рисками, последствиями которых порой бывают уголовные преследования адвокатов, зачастую явно незаконные и необоснованные.
История
С момента образования адвокатуры редко кто из мужей государевых заботился о ее развитии и проявлял почтительное отношение. Даже вождь мирового пролетариата и лидер раннего советского государства Владимир Ленин, в прошлом помощник присяжного поверенного, в письме революционерке Е.Д. Стасовой нелестно отозвался об адвокатах, указав, что «эта интеллигентная сволочь часто паскудничает», и поэтому держать их необходимо в «ежовых рукавицах»1. А одним из первых его декретов было провозглашено упразднение присяжной адвокатуры.
Действительно, если обратиться к конкретным примерам из истории отечественной адвокатуры, то в ней начиная с ХХ в. можно встретить много случаев репрессий, уголовных преследований адвокатов с «посадками» и «смертными приговорами», в том числе за позиции по конкретным уголовным делам.
В частности, когда в 1913–1915 гг. 25 адвокатов Санкт-Петербургской судебной палаты выступили с коллективным обращением, осуждающим уголовный процесс, а также в поддержку коллег – защитников по самому громкому уголовному делу дореволюционной России (т. н. «Дело Бейлиса»), все они подверглись уголовным преследованиям с запретом на занятие адвокатской деятельностью, были арестованы и провели по несколько месяцев в тюрьме. В их числе были видные присяжные поверенные Александр Керенский (в 1917 г. занявший пост председателя Временного правительства), Сергей Вржосек (представлял интересы в делах в отношении Ульянова (Ленина) и Джугашвили (Сталина)), Федор Волкенштейн (питерский патрон помощника присяжного поверенного Ульянова (Ленина)).
Постреволюционный период также «богат» подобными примерами. В раннесоветский период, особенно в 1937–1953 гг., многие адвокаты были осуждены, умерли в неволе и даже были расстреляны как враги народа по надуманным обвинениям, и только спустя много лет реабилитированы (напомню трагические судьбы известных присяжных поверенных П.Н. Малянтовича и его младшего брата В.Н. Малянтовича, Б.М. Овчинникова, А.М. Александрова, М.Л. Мандельштама, А.М. Долматовского, Б.Н. Хазанова, Н.Е. Федорова, Н.Д. Петушкова, Г.Н. Амфитеатрова и многих других).
После ХХ съезда партии и осуждения репрессий методы и способы преследования адвокатов изменились. Вместо прямолинейно жестоких некоторые следователи взяли на вооружение более изощренные их разновидности – замаскированное нарушение процессуального закона (в том числе попытки допросить адвокатов в качестве свидетелей, лишив тем самым их возможности участвовать в рассмотрении дела в качестве защитников), склонение свидетелей к даче ложных показаний против адвокатов, грубое запугивание и т.д).
В качестве ярчайшего примера вспомним известное многим уголовное дело середины 80 гг. ХХ в., названное впоследствии «каратаевщина» – по фамилии присланного из региона следователя, который из желания выслужиться, руководя следственной группой, открыто использовал методы шантажа, запугивания и инициирования незаконных уголовных преследований ряда адвокатов Московской городской и областной коллегий – их обвиняли в преступных связях с работниками суда и прокуратуры, гонорарных нарушениях. Некоторые из адвокатов были взяты под стражу и подвергнуты суду.
Что немаловажно, основным свидетелем обвинения по делу выступала бывший адвокат, лишенная статуса за неблаговидные проступки (как, впрочем, в случаях с современными уголовными преследованиями адвокатов Булата Юмадилова и Сергея Юрьева, о которых далее).
Несмотря на то что уголовные преследования адвокатов тогда «успехом» для названного «следователя» не увенчались, это стало серьезным ударом по адвокатуре тех времен и негативно повлияло на имидж адвоката и адвокатуры в целом.
Современная практика
Современная Россия, к сожалению, не исключение. Достаточно вспомнить недавние громкие примеры уголовного преследования адвокатов. Это и возбужденное по надуманным основаниям, признанное незаконным уголовное дело в отношении бывшего президента АП Республики Башкортостан Булата Юмадилова, по которому 24 августа 2020 г. суд, рассмотрев жалобу в порядке ст. 125 УПК РФ, принял постановление о признании незаконным и необоснованным постановления регионального руководителя СУ СКР о возбуждении уголовного дела по признакам ч. 1 ст. 201 УК РФ.
Не менее «показательным» и также незаконным было уголовное дело в отношении адвоката АП г. Москвы Александра Лебедева, обвиненного во вмешательстве в правосудие, завершившееся, во многом благодаря блестящей защите Генри Резника, оправдательным приговором, уже вступившим в силу. Это позволяет надеяться, что по похожим «упречным» основаниям СКР больше не будет преследовать адвокатов-защитников, однако «резиновых» статей в УК РФ много, и еще не все «кульбиты» следствия исчерпаны и продемонстрированы.
Наглядный пример – рассматриваемое в настоящее время судом уголовное дело в отношении адвоката Сергея Юрьева, обвиняемого в мошенничестве якобы путем завышения стоимости оказываемых его коллегией юридических услуг. Законность этого уголовного преследования, тем более связанного с длительным содержанием под стражей адвоката, доктора юридических наук, также вызывает у большинства правоведов обоснованные сомнения, и суду еще предстоит разобраться с «макулатурой», собранной следственным органом.
В «самом разгаре» также расследование получившего широкий резонанс уголовного дела в отношении адвоката АП Карачаево-Черкесской Республики Дианы Ципиновой. Напомню, адвокат обвиняется в оказании сопротивления сотруднику полиции, что, на мой взгляд, также выглядит явно надуманным и «искусственно созданным» в целях сокрытия иных преступлений, в том числе в отношении данного адвоката.
Во всех перечисленных случаях Федеральная палата адвокатов РФ в лице ее президента и Совета занимала и занимает последовательную жесткую позицию осуждения незаконных уголовных преследований, сопряженных с внеправовыми – по сути, «каратаевскими», – методами, выступая с открытыми заявлениями и оказывая содействие в защите незаконно привлеченных к уголовной ответственности коллег.
К сожалению, мотивированные позиции ФПА не всегда адекватно воспринимаются и учитываются правоприменителями, а зачастую – игнорируются ими.
Обращает на себя внимание и тот факт, что в подавляющем большинстве случаев в отношении адвокатов применяется самая строгая мера пресечения – содержание под стражей. При этом, как показывает анализ уголовного судопроизводства в отношении лиц, обладающих статусом судьи, в том числе практики их заключения под стражу, данная мера пресечения избирается достаточно редко – преимущественно отбирается подписка о невыезде и надлежащем поведении.
Подобная дискриминация в отношении адвоката как важнейшего участника судопроизводства, а также вызывающая недоумение наблюдаемая в последнее время чрезмерная множественность незаконных уголовных преследований адвокатов (полагаю, что за последние 5–10 лет в отношении них возбуждено больше уголовных дел, чем за последние 40 лет советского периода) требует повышенного внимания законодателя и своевременного устранения условий для такого дисбаланса, а также исключения потенциальных возможностей злоупотреблений со стороны следственных и оперативных органов.
О необходимости совершенствования законодательства
К сожалению, гарантии, предоставляемые адвокатам законодательством, явно недостаточны и не исключают случаев давления на адвокатуру и ее отдельных «активных» представителей путем уголовных преследований.
Сложно не согласиться с тем, что законодателю принадлежит право, исходя из конституционно значимых целей и с учетом принципов демократического правового государства, определять в федеральных законах круг лиц, нуждающихся в дополнительных профессиональных гарантиях, а также объем этих гарантий.
Кроме того, иммунитеты в уголовном процессе следует рассматривать как единую систему, в рамках которой их объем должен быть уравновешен с учетом публичной значимости каждой из категорий субъектов, наделенных особым статусом.
Полагаю, настало время усилить гарантии адвокатской деятельности до уровня, предоставляемого законом федеральным судьям в части порядка их уголовного преследования, чтобы максимально исключить возможности различных уголовно-правовых манипуляций, в том числе в целях вмешательств в адвокатскую деятельность и преследования иных – внепроцессуальных – целей.
В Конституции РФ (ст. 98, 122) закреплена неприкосновенность членов Совета Федерации, депутатов Госдумы и судей. Аналогичные положения в отношении адвокатов, к сожалению, не предусмотрены. Однако, исходя из смысла известных норм о гарантиях нашей профессиональной деятельности, содержащихся в Законе об адвокатуре и в УПК РФ, адвокатская неприкосновенность (хотя и в урезанном виде) – фактически презюмируется, что, на мой взгляд, позволяет расширить границы адвокатского иммунитета.
Об этом свидетельствуют, в частности, установленный УПК РФ особый порядок возбуждения уголовных дел, необходимость предварительного получения разрешения суда на производство любого оперативно-разыскного мероприятия или следственного действия в отношении адвоката, а также свидетельский иммунитет адвоката, закрепленный в п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ (такой объем привилегий отсутствует даже у парламентариев и судей).
В связи с этим представляется целесообразным закрепить нормы, аналогичные тем, которые действуют в отношении членов Совета Федерации, депутатов Госдумы и судей (ст. 448 УПК РФ), в Уголовно-процессуальном кодексе и Законе об адвокатуре, наделив выборные органы адвокатской корпорации правом дачи согласия (или отказа в нем) по ходатайствам представителей СКР о возбуждении уголовных дел в отношении адвокатов.
Так, в отношении «рядовых» адвокатов указанным правом полагаю целесообразным наделить региональные советы палат (или квалификационные комиссии), которые вправе будут рассмотреть представление уполномоченного должностного лица – руководителя регионального СКР – о даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении адвоката – члена адвокатской палаты. В отношении адвокатов, занимающих выборные должности в корпорации, необходимы повышенные гарантии защищенности их деятельности. Поэтому в законодательстве, полагаю, следует предусмотреть, что правом обращения с соответствующим представлением наделен исключительно председатель СКР. Рассмотрение представления может быть возложено на Совет ФПА или Комиссию ФПА по этике и стандартам.
Кроме того, одновременно необходимы поправки в ст. 449 и 450 УПК РФ, направленные на установление соответствующих судебных гарантий при задержании и избрании меры пресечения в отношении лица, имеющего статус адвоката.
Предлагаемые изменения законодательства позволят эффективнее и надежнее создавать гарантии адвокатской деятельности и обеспечить ее особые функции в судопроизводстве, а также оградят адвокатов от явно надуманных и незаконных уголовных преследований. Это, в свою очередь, поможет соблюдать баланс уголовно-процессуальных интересов и усилить гарантии оказания квалифицированной юридической помощи и независимости адвокатуры, что будет соответствовать положениям ст. 3 Закона об адвокатуре и отвечать интересам гражданского общества.
В заключение добавлю, что адвокат, уверенный в гарантированной защищенности от любой возможности произвола в его адрес, будет более эффективно реализовывать свои полномочия во благо защиты прав и законных интересов подзащитных и доверителей. Обязанность органов государственной власти – продолжать содействовать в обеспечении таких гарантий.
1 Полное собрание сочинений В.И. Ленина, том 9.
