Проект Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи предусматривает настолько революционные изменения, что его появление не могло не повлечь за собой бурные и жаркие дискуссии как среди адвокатов, так и юристов без адвокатского статуса. В части хвалебных описаний перспектив этой реформы со стороны адвокатов мы не испытываем дефицита. Ее поддержка официально обозначена самой Федеральной палатой адвокатов РФ. Конечно, имеет место и скепсис относительно проекта Концепции, высказываемый достаточно конструктивно прежде всего бизнес-юристами.
Наиболее заметной из последних публикаций, посвященных «адвокатской монополии», является статья яркого по своей натуре и стилю письма президента АП Удмуртской Республики Дмитрия Талантова «Почему я опасаюсь “адвокатской монополии” (и почему это опасение, по всей видимости, разделяет большинство юристов)». В ней уважаемый автор высказал ряд знаковых, по его мнению, факторов и обстоятельств, которые дают ему основание опасаться реализации реформы. Главной целью своей статьи Дмитрий Николаевич обозначил стремление «вовлечь в обсуждение Концепции тех самых “рядовых юристов”, профессиональная (и не только) жизнь которых кардинально изменится на следующее утро после ее воплощения в действительность».
В этой части не откликнуться на призыв своего коллеги и тезки я не смог, поэтому попытаюсь прежде всего осмыслить высказанные им доводы, а после, являясь «рядовым юристом-адвокатом», сформулировать свое представление и, главное, ожидания от Концепции.
Для начала хотелось бы отметить, что аргументация своей позиции, избранная оппонентом, имеет настолько яркий политический окрас, что за ним несколько теряется весомость аргументов.
Так, утверждается, что гипотеза Концепции основана на отсутствии точных представлений о ее объекте и предмете. К тому же делается вывод, что не имеется никаких данных «о количестве практикующих юристов, предоставляющих юридические услуги неограниченному числу лиц в нерегулируемом сегменте рынка». Однако даже в той части, в которой все-таки сведения имеются и «зафиксированы Федеральной службой государственной статистики», Дмитрий Николаевич делает вывод, что этим данным вряд ли можно доверять.
Не обсуждая, стоит ли верить тем или иным официальным данным, и принимая, что часть информации нам действительно недоступна, можно ли согласиться с выводом о том, что эти обстоятельства должны стать следствием бездействия и отрицания выдвижения и реализации идей, заложенных в Концепции? И это при том, что факт существования нерегулируемого рынка юридической помощи как раз и приводит к невозможности иметь о нем четкие представления и статистические данные. Вполне очевидно, что, пока не начнет реализовываться система допуска участников юридического рынка к профессии, ничего никто посчитать не сможет, а если и посчитает, то сделает это исходя из собственных интересов.
В этом плане меня больше заботит не вопрос о том, можно ли затевать крупномасштабную реформу при наличии неопределенностей, а сколь долго мы будем существовать в системе этих самых неопределенностей и кому они выгодны.
Далее Дмитрий Николаевич сетует, что сложится ситуация, когда «большая часть “свободных юристов” будет перемежать правовое консультирование с иными видами “относительно законной деятельности”», и что «улучшению качества юридических услуг вряд ли соответствует положение, когда юридическое консультирование и походы по судам будут эпизодом в торгово-закупочной деятельности бизнесмена с дипломом юриста». Однако здесь совершенно неясно, идет ли речь о настоящем или о нашем будущем. Разве не нынешняя ситуация позволяет в суде в качестве представителей появляться «таксистам» и «охранникам», причем даже без каких-либо дипломов? Проект Концепции ориентирован как раз на исключение такого положения вещей.
Далее автор размышляет о сложнейшей отрасли судопроизводства – уголовной. В конечном итоге он задается вопросом: что будет с этим рынком, когда на каждого подзащитного вместо одного адвоката будет приходиться десять? Прежде чем ответить на этот вопрос, следует выяснить, нет ли в нем лукавства. Неужели сейчас на каждого подзащитного приходится лишь один адвокат? Где же это такие территории? Где стоят очереди к каждому адвокату? Где места, чистые от «карманных» адвокатов?
Давайте ради справедливости ставить вопросы реально: что будет, когда на каждого подзащитного вместо десяти адвокатов будет приходиться сто? Я полагаю, что ничего кардинального ни в судьбе конкретного подзащитного, ни в судьбе конкретного адвоката от изменения порядка этих цифр не произойдет. Для подзащитного все будет по-прежнему: в статистически усредненной ситуации услуги адвоката, оказываемые по соглашению, будут так же более качественными, нежели услуги, оказываемые по назначению. Можно согласиться с выводами Дмитрия Николаевича, который констатирует, что реализация положений проекта Концепции может привести к естественному снижению гонораров ныне практикующих юристов. Однако следует понимать, что Концепция направлена не на создание благоприятных условий для той или иной группы, а прежде всего на обеспечение права граждан на получение ими качественной профессиональной юридической помощи. В целом, с точки зрения подзащитного, снижение цены услуги при сохранении ее качества вряд ли является отрицательным моментом.
Другие выводы уважаемого коллеги предрекают «вынужденный уход из профессии» для адвокатов (видимо, из-за материальной несостоятельности), «процессуальный хаос и естественное падение качества оказываемых услуг».
Могут ли данные обстоятельства воспрепятствовать реализации положений проекта Концепции? Оговорим каждую из проблем по отдельности.
Первая – падение материального благосостояния адвокатов. В какой степени эта проблема связана с Концепцией? Не кроется ли ее причина в нищенских ставках оплаты труда адвокатов, в вовлеченности огромной массы адвокатов в процессы по назначению, которые являются для них основным способом заработка? Такое положение вещей также связано с концентрацией экономической жизни в столицах, низким уровнем заработка граждан в регионах, отсутствием возможности оплачивать качественную юридическую помощь. Ни одна из этих причин напрямую не имеет отношения ни к Концепции, ни к реформе, которую она предусматривает.
Вторая проблема – падение качества оказываемых услуг. Мне кажется, любой подход должен быть профессиональным, и в этом плане, предаваясь оценке качества, следует обосновывать выводы не только логикой размышлений, но и формализованными законами, например экономическими. Следует считать аксиоматичным, что увеличение конкуренции приводит как раз к борьбе за клиента и повышению качества. Это относится прежде всего к качеству услуг, оказываемых по соглашению. При этом все мы понимаем, что практикующий юрист, как никто иной, заботится о своей репутации – ведь если она пострадает, юрист лишится работы. С другой стороны, из-за высокой степени «творческой составляющей» в нашей работе доверители во многих случаях, вверяя свою судьбу адвокату или юристу, в итоге уповают на случай: «получится – не получится». И если у адвоката «получается», люди идут именно к нему и платят гонорары, несмотря ни на что.
Иначе с делами по назначению. Повышение качества услуг в данной части требуется и сейчас, причем кардинальное. Однако сделать это возможно лишь посредством изменения порядка оказания такой помощи, как, например, было сделано в некоторых странах Восточной Европы. Ясно, что данные методы и средства не зависят от реализации проекта Концепции. Можно ли законно заработать «миллионы» в этой сфере в настоящее время? Сложно ответить на этот вопрос утвердительно.
Далее, обсуждая вопросы сегментов юридического рынка, Дмитрий Николаевич посредством собственных экспертных оценок высказывает правильную мысль, что адвокатурой рынок арбитража и гражданского судопроизводства не завоеван.
Опять же, не вдаваясь в рассуждения о правильности самих оценок, но имея о них несколько иное представление, отмечу: крайне занимателен аргумент о том, что «для подавляющей части доверителей способ самоорганизации адвокатов сугубо безразличен», а значит, и не требуются в этой части изменения. Неужели можно всерьез обсуждать метод регуляции отношений в зависимости от наличия или отсутствия к нему внимания потребителей услуги?! Было бы полезно напомнить о том, что тут и государство заняло мудрую и прогрессивную позицию – сместить значительную часть вопросов из области государственного нормативно-правового регулирования в область нормативного саморегулирования соответствующего корпоративного права.
Что это значит, если описать ситуацию еще проще? Государство готово предоставить юристам право самим заниматься регуляцией своей корпорации и ее деятельности. Однако для этого должны существовать единые корпоративные правила. Так случилось, что свободная и автономная саморегулируемая профессиональная организация практикующих юристов уже существует, и это – адвокатура. Возникает вопрос: можно ли избежать объединения всех юристов «под одной крышей», например, посредством нескольких саморегулируемых организаций? Наверное, да, но мне представляется это вариантом много худшим, поскольку в стремлении вовлечь в свои ряды как можно больше юристов отдельные корпорации будут закреплять в своей собственной регуляции нормы, наиболее выгодные юристам, а не потребителям их услуг, что не отвечает требованиям и обязательствам корпораций перед государством и гражданами. Можно представить, какой массив такого саморегулируемого корпоративного права образуется и как сложно в нем будет разобраться. По этой же причине вряд ли стоит приветствовать и так называемые отраслевые юридические корпорации.
Были высказаны и опасения относительно определения роли бизнеса в адвокатуре и адвокатуры в бизнесе, из которых следовал неутешительный вывод о том, что все адвокаты должны готовиться работать «на дядю». Самое большое недоумение в этих суждениях вызывает нежелание отдельных адвокатов принимать в качестве реальности те вещи, которые уже случились, а именно то, что бизнес давно пришел в адвокатуру, а адвокатура давно интересует бизнес. Понятно, почему Дмитрий Николаевич в своей статье не упоминает о зарубежном опыте в этой части...
Неуместными кажутся спекуляции на тему «классической адвокатуры». Сохранение формы ради формы? А как быть с содержанием? Законсервировать адвокатуру мы, вероятно, сможем, но остановить время мы не в силах. Вряд ли кому-то в настоящем придет в голову вести делопроизводство с помощью механической пишущей машинки вместо компьютера, потому что так было принято ранее и так делали великие мэтры. Но мне кажется совершенно нормальным то, что молодой адвокат ради стабильного заработка сможет работать на того самого «дядю» – другого адвоката, который, пусть и с меньшей суммой денежных средств, передаст ему самое ценное – опыт.
Затронута и тема налогообложения – крайне острая и животрепещущая. Рассуждения прогностические и вероятностные о том, как это будет в будущем, следует дополнить тем, как это есть сейчас.
Тем, кто относит себя к «неклассическим адвокатам», при объективном недостатке в коммерческих формах адвокатских образований приходится оказывать юридические услуги одновременно посредством коммерческого и адвокатского образований. Причем это не прихоть, это – необходимость и данность существующей рыночной ситуации. Новейшие изменения в налоговом праве относительно положений добросовестности ведения дел привели к тому, что можно уже сейчас столкнуться с серьезными проблемами при выявлении налоговой инспекцией однотипности оказания услуг одним и тем же лицом в образованиях с различным режимом налогообложения. Разрешить данную дилемму как раз и призвана реформа.
Последняя группа опасений касается права на профессию, корпоративных правил и бенефициаров реформы. Сотрясающие адвокатскую корпорацию скандалы последнего времени действительно не могут не тревожить. Я солидарен с Дмитрием Николаевичем: отдельные решения Советов АП субъектов являются дискуссионными. Но каким образом данные проблемы касаются реформы и Концепции? Дала ли «классическая адвокатура» возможность сформулировать правила так, чтобы это не вызывало дискуссий? Нет. Возможно, изменение формата и привнесение «новой крови» в ряды адвокатуры помогут выстроить корпоративное право таким образом, чтобы оно удовлетворяло интересам всех адвокатов, было максимально демократичным.
Вопрос о бенефициарах реформы еще более интересен. К сожалению, они не названы. Нам предлагается лишь задуматься об этом. Однако можно пойти от обратного и попытаться определить тех, кто выступает бенефициарами ситуации нынешней, ратующих за то, чтобы все оставалось по-прежнему. Кому выгодно, чтобы адвокатура оставалась сугубо «уголовной», чтобы мы уже сейчас в отличие от других групп юристов находились в ситуации дополнительных ограничений, обязательств, стандартов, не самых выгодных налоговых режимов, но при этом имели пусть небольшой, но свой личный, во многом не самый интересный с точки зрения бизнеса, но лакомый и высокооплачиваемый индивидуально сегмент уголовного юридического бизнеса? Кто ратует за то, чтобы рынок «уголовных адвокатов» был строго монополизирован, доступ к нему был ограничен и зависел от узкой группы региональных адвокатских элит? Кто боится потерять свою пусть небольшую, но уже сформированную часть рынка? Кому неудобно и неуютно от того, что региональная палата может в одночасье прибыть и что в это же время может быть поставлен вопрос о выборе нового руководства палаты? Мне кажется, читатель самостоятельно разберется с этими вопросами.
В итоге из всех опасений не остается практически ничего. Не считая тех вопросов, которые связаны прежде всего не с реформой, а с имеющимися пороками в деятельности корпорации. Но можно ли преодолеть эти пороки без реформирования корпорации и ее построения в канве имеющих место вызовов и существующих реалий?
Попытаюсь сформулировать и высказать свои предложения и ожидания от Концепции и реформы. Во-первых, адвокаты должны получить возможность осуществлять свою деятельность в коммерческих организационно-правовых формах, и это благо. Во-вторых, крайне необходима возможность работы адвоката по трудовому договору, потому как обеспечить себя постоянным притоком клиентов может не каждый, и это проблема прежде всего начинающих адвокатов. В-третьих, реформирование рынка юридической помощи должно быть одним из элементов глобальной реформы системы российского права и его применения. Просто немыслимо всерьез обсуждать модернизацию адвокатуры без учета дальнейшего преобразования системы судопроизводства, хотя бы в таких его частях, как усложнение и удорожание доступа к правосудию, введение суда присяжных, установление обязательности процедур медиации для отдельных категорий дел и т.д.
Особого внимания заслуживает тема специализации адвокатуры. В этой части разделение на адвокатов общей практики и адвокатов уголовной практики было бы крайне полезным. Так удалось бы примирить различные подходы и сохранить «классическую адвокатуру» в рамках специализации, сделать вход в «уголовную адвокатуру» более «специальным», исключить вероятность хаоса и снижения уровня качества услуг, чего опасаются коллеги-специалисты.
В завершение стоит отметить, что обсуждение Концепции с точки зрения выгод и приобретения адвокатурой тех или иных преференций после реформирования юридического рынка услуг – неверный подход. Давайте, коллеги, понимать реформу правильно: ее основная цель – создание профессионального рынка юридических услуг, преимущества которого должны быть рассчитаны в первую очередь на потребителя этих услуг.
