В 2017 г. в отечественное законодательство был введен механизм финансового оздоровления (санации) кредитных организаций при непосредственном участии Банка России, предусматривающий предоставление таким банкам финансовой помощи со стороны регулятора. Помощь может выражаться в виде приобретения акций (долей в уставном капитале), предоставления кредитов, размещения депозитов за счет денежных средств, составляющих специальный Фонд консолидации банковского сектора.
Полномочия на проведение всех мероприятий по финансовому оздоровлению кредитных организаций от имени Банка России возложены на специальную организацию – ООО «Управляющая компания Фонда консолидации банковского сектора» (далее – Управляющая компания). Целью санации является восстановление платежеспособности таких банков с последующей продажей их акций (долей в уставном капитале), принадлежащих Банку России, новому инвестору.
Помощь, оказываемая Банком России, естественно, не может быть безвозмездной. Кроме того, лица, чьи действия (бездействие) привели к необходимости санации кредитной организации, должны понести соответствующее наказание. В связи с этим Федеральным законом от 23 апреля 2018 г. в ст. 189.23 Закона о банкротстве были внесены изменения, согласно которым кредитная организация либо Банк России, Управляющая компания или Агентство по страхованию вкладов (далее – АСВ) от ее имени вправе обратиться в арбитражный суд с требованием о возмещении убытков, причиненных виновными действиями (бездействием) контролирующих лиц кредитной организации, в отношении которой осуществлены (осуществляются) меры по предупреждению банкротства с участием Банка России или АСВ.
Отметим, что при определении контролирующего лица кредитной организации в целях взыскания убытков не применяется положение Закона о банкротстве об ограничении срока, в течение которого такое лицо было вправе давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять его действия (не более чем за три года, предшествующих появлению признаков банкротства, а после их возникновения – до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом). Следовательно, взыскание убытков по иску Банка России допустимо в отношении лиц, которые принимали важные решения в кредитной организации задолго до возникновения финансовых проблем и принятия решения о санации.
Примечательно, что законодатель заранее предусмотрел определение понятия и формулы расчета убытков, подлежащих взысканию с контролирующих должника лиц. Так, под убытками понимаются расходы Банка России на внесение денежных средств в уставный капитал кредитной организации, в отношении которой проводится финансовое оздоровление. При этом расходы, понесенные регулятором при вложении денежных средств Фонда консолидации банковского сектора в уставный капитал кредитной организации (либо при предоставлении денежных средств АСВ в целях последующего вложения в уставный капитал кредитной организации), рассматриваются как предоставление денежных средств на 20 лет по «нулевой» процентной ставке.
Расчет размера таких расходов (убытков) производится следующим образом: сумма денежных средств, которые были внесены Банком России в уставный капитал кредитной организации в рамках санации, умножается на 20 лет и на размер ключевой ставки Банка России. Это позволяет определить доход, который Банк России мог бы получить в случае иного инвестирования денежных средств, нежели их вложение в уставный капитал санируемой организации.
В данном случае очевидно, что речь идет не о реальных убытках в виде расходов, которые Банк России вынужден был понести в связи с финансовым оздоровлением кредитной организации по смыслу ст. 15 ГК РФ, а об упущенной выгоде (недополученных доходах).
Таким образом, представляется, что указанная норма абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве была введена в целях компенсации упущенной выгоды Банка России. Однако справедливость установления ответственности менеджеров кредитной организации в том виде, в котором она закреплена в действующей редакции Закона о банкротстве, а также применение указанной нормы судами обоснованно вызывают серьезные вопросы в юридическом сообществе.
Законодательство наделяет Банк России полномочиями на отзыв лицензии у кредитных организаций, а также принятие мер по их санации в случае неудовлетворительного финансового положения. В данном случае Банк России действует в публичном интересе, поскольку если он как регулятор надлежащим образом не отреагирует, то с высокой долей вероятности кредитная организация может обанкротиться, что нарушит права и законные интересы вкладчиков или вовсе повлечет причинение вреда гражданскому обороту.
При этом возражения бенефициаров или менеджмента кредитной организации относительно введения процедуры санации не принимаются на практике Банком России, который в данном случае выполняет публичную функцию – несмотря на то, что сам регулятор юридически не является органом государственной власти.
Обоснованность принятой меры публичного принуждения в виде процедуры финансового оздоровления, безусловно, должен доказывать административный орган – Банк России. Однако практические попытки оспорить решение о санации зачастую ни к чему не приводят. В то же время представляется, что далеко не всегда улучшение финансового положения «проблемной» кредитной организации должно осуществляться при непосредственном участии Банка России, а процедура санации должна быть реализована в исключительных случаях, когда спасти банк от банкротства иным способом невозможно.
Основанием для взыскания убытков с менеджмента и бенефициаров кредитной организации является решение Банка России о введении в кредитной организации временной администрации. При этом такое решение на практике не поддается реальному оспариванию, в связи с чем можно обоснованно утверждать, что лица, с которых в будущем будут взыскиваться убытки, не могут повлиять на факт проведения санации и попробовать восстановить платежеспособность кредитной организации без вмешательства регулятора.
Так, решением Арбитражного суда г. Москвы с контролирующих лиц ПАО «МИнБанк» были взысканы убытки в виде недополученных доходов Банка России. Решение суда мотивировано, по сути, самим фактом применения в отношении кредитной организации процедуры санации со стороны регулятора1. В начале 2022 г. Девятый арбитражный апелляционный суд приостановил апелляционное производство в связи со смертью одного из ответчиков до определения его правопреемников, в связи с чем проверка законности и обоснованности выводов первой инстанции еще не окончена.
Кроме того, что Банк России самостоятельно определяет основания для введения санации, а также единолично реализует план предупреждения банкротства кредитной организации, в частности устанавливает необходимый размер расходов для финансового оздоровления, лимит которого законодательно не закреплен, он также самостоятельно решает, какую сумму денежных средств необходимо внести в уставный капитал санируемой организации. Несомненно, как регулятор Банк России обязан вмешиваться и принимать всевозможные меры для предупреждения банкротства банков, однако он обязан осуществлять свою деятельность и определять необходимое финансирование в отношении «проблемных» банков разумно и обоснованно, не допуская даже намека на возможность злоупотреблений.
Таким образом, Банк России произвольно устанавливает размер расходов для санации «проблемных» банков, размер ключевой ставки, по которой затем производит расчет убытков (упущенной выгоды) за заранее определенный законом временной период (20 лет) и предъявляет исковое заявление о взыскании убытков с контролирующих должника лиц, которые противостоять этому не могут.
Это подтверждает тезис о том, что в законодательстве сформирован новый вид заранее определенных убытков, которые могут быть взысканы с менеджеров кредитных организаций в силу одного лишь факта введения санации со стороны Банка России, независимо от результатов финансового оздоровления подконтрольного юрлица. Подконтрольность регулятору оснований и размера убытков с одновременным упрощенным предметом доказывания, на наш взгляд, не соответствует принципу справедливости и существенно нарушает права и законные интересы ответчиков по таким спорам.
Ключевым аргументом бывших менеджеров банков при рассмотрении судебных споров о взыскании с них убытков является ссылка на недопустимость применения абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве с обратной силой. Дело в том, что указанная норма, позволяющая обращаться с иском и рассчитывать убытки по специальной формуле, вступила в силу 8 июня 2018 г., а все банки, в отношении руководства которых на данный момент рассматриваются иски о взыскании убытков, попали под санацию до этой даты.
Основным в данном случае является правильное разрешение вопроса об отнесении нормы абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве к материальной или процессуальной норме права, поскольку в первом случае она могла бы применяться только при наличии отдельного указания на это в законе. Однако упоминание о том, что данная норма распространяется на правоотношения, возникшие до даты ее введения в действие, в законе отсутствует.
Вопрос об определении статуса абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве в юридическом сообществе особых полемик не вызывает, поскольку большинству юристов очевидно, что данная норма относится к категории материального права, так как в ней четко установлены понятие и состав подлежащих возмещению убытков. В свою очередь, характерных для процессуальной нормы положений, определяющих процедуру рассмотрения арбитражным судом заявления о возмещении убытков, причиненных виновными действиями (бездействием) лиц, контролирующих кредитную организацию, спорная норма не содержит.
Однако анализ арбитражной практики вызвал у нас недоумение. Например, в рамках спора о взыскании убытков с менеджеров ПАО «МИнБанк» АС г. Москвы указал, что спорное положение отвечает в том числе признакам процессуальной нормы, поскольку определяет порядок предъявления требования о взыскании убытков, предоставляя процессуальные полномочия для таких действий. В другом деле АС г. Москвы в закрытом заседании взыскал убытки с менеджеров Банка «Открытие»2. Поскольку иск был удовлетворен, есть основания предполагать, что суд также применил абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве с обратной силой, признав всех ответчиков контролирующими лицами.
Противоположным примером признания за абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве статуса материальной нормы является «Дело Азиатско-Тихоокеанского банка»3. Суд первой инстанции, которого поддержали апелляция и кассация, указал, что, совершая действия, за которые руководитель должника может быть привлечен к ответственности, контролирующее должника лицо должно осознавать возможность наступления неблагоприятных последствий и их предполагаемый объем именно в момент совершения действий (принцип разумных ожиданий). Таким образом, суд посчитал, что здесь подлежит применению норма, действующая в обозначенный момент, поскольку иное может привести к нарушению принципа невозможности придания обратной силы нормам, ухудшающим положение лица по сравнению с тем, как они существовали в момент совершения деяния.
АС Амурской области пришел к выводу, что норма содержит исключительно признаки материального права: понятие, состав подлежащих возмещению убытков, причиненных виновными действиями (бездействием) лиц, контролирующих кредитную организацию, в отношении которой осуществлены (осуществляются) меры по предупреждению банкротства, и их размер, в связи с чем не может являться процессуальной.
Кроме того, основанием для отказа во взыскании убытков стало отсутствие у Банка России убытков в результате санации кредитной организации, поскольку последняя продолжила работать с прибылью, от которой Банк России как участник получал выгоду.
На данный момент на рассмотрении Верховного Суда РФ находится кассационная жалоба Банка России на судебные акты, принятые в рамках «Дела Азиатско-Тихоокеанского банка». Если ВС откажет в передаче кассационной жалобы на рассмотрение в заседании Коллегии, то будут все основания полагать, что практика взыскания убытков с контролирующих должника лиц может быть пересмотрена в лучшую для них сторону.
1 Решение АС г. Москвы от 4 сентября 2020 г. по делу № А40-14903/20.
2 Решение АС г. Москвы от 18 сентября 2020 г. по делу № А40-170390/2019.
3 Решение АС Амурской области от 26 апреля 2021 г.; постановления Шестого арбитражного апелляционного суда от 27 июля 2021 г. и АС Дальневосточного округа от 18 ноября 2021 г. по делу № А04-8278/2019.
