Верховный Суд опубликовал Определение СКЭС от 12 сентября 2024 г. № 305-ЭС20-22207 (8) по делу № А40-41566/2019 о привлечении начальника отдела логистики материнской компании к субсидиарной ответственности в делах о банкротстве дочерней и материнской компаний по одним и тем же обязательствам.
В определении ВС справедливо обратил внимание, что лицу, привлекаемому к субсидиарной ответственности, вменяется причинение вреда не должнику, а иному лицу, пусть и связанному с должником (материнская компания), в то время как для юридического состава привлечения к ответственности необходимо наличие доказанной причинно-следственной связи между действиями субъекта и банкротством должника.
Напомню, что ООО «Вудхаус Менеджмент» является дочерней компанией ЗАО «Безопасность границ» со 100%-ной долей участия по отношению к заявителю в деле о банкротстве материнской компании, что нашло отражение и в определении ВС. Это обстоятельство важно.
Определение касается субсидиарной ответственности одного из контролирующих лиц (КДЛ) компании-должника. Я участвовала в качестве представителя в рассмотрении одного из аналогичных обособленных споров по данному делу, но в отношении генерального директора должника.
Гендиректор дочерней компании-должника решением Арбитражного суда г. Москвы был привлечен к субсидиарной ответственности по основаниям, по сути аналогичным тем, о которых Верховный Суд высказался в комментируемом определении (опосредованный вывод денежных средств не должника, а материнской компании). Этот обособленный спор дошел до ВС, который Определением от 27 марта 2024 г. отказал в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам.
До настоящего момента в практике ВС остается неурегулированным вопрос о том, могут ли являться основанием для привлечения к субсидиарной ответственности действия гендиректора должника, совершенные им по прямому письменному указанию единственного участника этого общества, т.е. когда у директора отсутствовала свобода воли для совершения либо несовершения вменяемых ему действий.
В настоящее время продолжает действовать презумпция вины генерального директора в доведении предприятия до банкротства. В связи с этим возникают два вопроса:
- если в суде доказано отсутствие вины гендиректора, а также отсутствие его аффилированности с лицами, контролирующими материнскую компанию, возможно ли привлечь такого директора к субсидиарной ответственности при банкротстве дочерней компании, руководствуясь лишь формальным совершением им действий, которые не были направлены на вывод средств из конкурсной массы должника, а, напротив, способствовали ее увеличению, однако привели к финансовому ущербу для материнской компании? ВС ответил на этот вопрос отрицательно в отношении действий одного из КДЛ, но не генерального директора, что, на мой взгляд, не соответствует логике;
- возможно ли вообще вменять гендиректору в качестве основания для привлечения к субсидиарной ответственности действия, совершенные им не самостоятельно, но по прямому указанию лица, чьи распоряжения обязательны для выполнения гендиректором дочерней компании?
Арбитражный управляющий имуществом должника в качестве основания для привлечения к субсидиарной ответственности неправомерно, на мой взгляд, вменял гендиректору компании, признанной банкротом, эпизод, связанный с увеличением уставного капитала должника за счет заемных средств материнской компании. При этом директор действовал по прямому указанию единственного участника общества. Даже если допустить экономическую необоснованность такого решения (увеличение уставного капитала ООО), гендиректор должника никак не мог на него повлиять при всей должной степени разумности и добросовестности как руководителя.
Уставный капитал ООО «Вудхаус Менеджмент» был увеличен решением единственного участника общества – ЗАО «Безопасность границ». Рассматривая обособленный спор, суды не учли, что гендиректор ООО не мог никоим образом выступить против указанного решения единственного участника.
Согласно п. 3 ст. 17 Закона об ООО принятие решения об увеличении уставного капитала общим собранием участников общества и состав участников, присутствовавших при принятии этого решения, должны быть подтверждены нотариально. Решение единственного участника общества об увеличении уставного капитала подтверждается его подписью, подлинность которой также должна быть засвидетельствована нотариусом.
Таким образом, законодательно установлен факт независимости принятия участником общества решения об увеличении уставного капитала.
Согласно п. 3 Постановления Пленума ВС от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – Постановление Пленума ВС № 53) суд устанавливает степень вовлеченности лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, в процесс управления должником, проверяя, насколько значительным было его влияние на принятие существенных деловых решений относительно деятельности должника.
Согласно п. 16 Постановления Пленума ВС № 53 под действиями (бездействием) КДЛ, повлекшими невозможность погашения требований кредиторов (ст. 61.11 Закона о банкротстве), следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, т.е. без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) КДЛ на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между этими действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.
Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 22 Постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного судов РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – Постановление № 6/8), при разрешении споров, связанных с ответственностью учредителей (участников) юридического лица, признанного несостоятельным (банкротом), собственника его имущества или других лиц, которые имеют право давать обязательные для этого юрлица указания либо иным образом определять его действия (ч. 2 п. 3 ст. 56), необходимо учитывать, что указанные лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда несостоятельность (банкротство) юрлица вызвана их указаниями или иными действиями.
Положения Закона о банкротстве корреспондируются с п. 3 ст. 56 ГК РФ, разъяснение которого содержится в Постановлении № 6/8 (п. 22). При этом, обращаясь в суд с таким требованием, заявитель должен доказать, что ответчик своими действиями довел должника до банкротства, т.е. до финансовой неплатежеспособности, до состояния, не позволяющего ему удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены (п. 2 ст. 3 Закона о банкротстве). По смыслу данной нормы, указанной заявителем в качестве правового основания для привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности, такое привлечение допустимо при наличии активных действий привлекаемого, которые привели к несостоятельности (банкротству) предприятия.
В Определении от 12 сентября 2024 г. Верховный Суд, по сути, исследовал именно этот вопрос: можно ли считать субъекта подлежащим привлечению к субсидиарной ответственности в случае причинения вреда не непосредственно должнику, а путем совершения системы взаимосвязанных сделок его материнской компанией, и справедливо заключил, что необходимо разграничивать материнскую и дочернюю компании в вопросах определения финансовой самостоятельности.
Полагаю, что позиция ВС должна войти в обзор судебной практики и распространяться также на генеральных директоров компаний-должников.