19 июля 2023 г. Президиум Верховного Суда РФ утвердил Обзор судебной практики № 2 (2023). Анализ позиций Судебной коллегии по экономическим спорам, включенных в обзор, позволяет утверждать, что правоприменительная практика на уровне ВС, касающаяся корпоративных споров, не столь многочисленна и носит скорее точечный характер, закрепляя ранее данные разъяснения.
Так, в разделе «Практика применения законодательства о юридических лицах» обзора содержится всего одно дело данной категории (хотя в раздел «Процессуальные вопросы» включено также довольно важное для практики разъяснение относительно подсудности исков об оспаривании сделок, предъявленных в защиту интересов хозяйственного общества). Касается оно вопроса приобретения пережившим супругом корпоративных прав в ситуации, когда устав общества предусматривает возможность признания прав участника за таким супругом лишь при согласии иных участников данного общества.
Полагаю, тем самым ВС пытается разграничить сферы действия семейного законодательства и корпоративного, чтобы минимизировать воздействие семейных и семейно-наследственных споров на стабильность гражданского оборота в корпоративных правоотношениях. В недавних примерах из правоприменительной практики ВС четко прослеживается мысль, что факт приобретения состоящим в браке доли в уставном капитале ООО, во-первых, по общему правилу не порождает у другого супруга каких-либо корпоративных прав в отношении общества (определения от 6 июня 2023 г. № 310-ЭС23-663 по делу № А83-18084/2020 и от 6 апреля 2023 г. № 305-ЭС22-26611 по делу № А40-284789/2021). Во-вторых, при приобретении супругом такого лица доли в уставном капитале в результате раздела совместно нажитого имущества либо в порядке наследования вопрос о приобретении прав участия должен решаться исходя из положений устава общества (Определение от 6 апреля 2021 г. № 305-ЭС20-22249). Если установлен запрет вхождения в состав участников общества иных лиц или не получено согласие на это остальных участников (если возможность приобретения корпоративных прав обусловлена в уставе получением данного согласия), то супруг такого участника приобретает не корпоративные права, а право на выплату действительной стоимости присужденной ему доли.
Указанная позиция, несмотря на многочисленные разъяснения ВС по названному вопросу, все еще вызывает затруднения в практике судов.
Однако приведенная в Обзоре № 2 позиция интересна не столько с точки зрения регулирования семейно-корпоративных отношений, сколько с позиции разъяснения принципа intuitu personae (пер. с лат. – с учетом конкретной личности), претендующего стать одним из важнейших не только в соответствующем разделе практики Судебной коллегии по экономическим спорам, но и вообще в данной категории споров.
Так, Экономколлегия в Определении от 6 апреля 2023 г. № 305-ЭС22-26611указала, в частности: «Общество с ограниченной ответственностью является разновидностью товарищества (определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 11.06.2020 № 306-ЭС19-24912), ключевым признаком которого является значимость лиц, входящих в состав товарищества (intuitas personae), т.е. тех лиц, кто будет обладать правом на участие в управлении. Так, в определениях от 21.12.2006 № 550-О; от 03.07.2014 № 1564-О Конституционный Суд Российской Федерации отмечал, что участники наделены широкой автономией воли при формулировании положений уставов, направленных на сохранение стабильного состава участников общества. В связи с этим передача прав и обязанностей, вытекающих из корпоративного участия в делах общества, которыми обладает участник, происходит с учетом особенностей, предусмотренных корпоративным законодательством, которое в свою очередь исходит из принципа уважения автономии воли участников, отраженной в уставе общества.
Таким образом, право на участие в хозяйственном обществе может перейти к <…> третьим лицам безусловно либо при условии согласия остальных участников общества, если необходимость получения такого согласия предусмотрена уставом общества».
Уже сейчас можно наблюдать, что приведенный тезис находит отражение в практике окружных судов1. В чем практическая значимость данной позиции? На мой взгляд, в том, что на уровне Верховного Суда дано четкое разъяснение относительно того, что ключевым признаком общества с ограниченной ответственностью является персональный состав участников. При этом Суд сослался, в частности, на Определение от 11 июня 2020 г. № 306-ЭС19-24912, в котором высказана породившая много дискуссий правовая позиция о квалификации уставов и решений собраний участников (акционеров) как специальных видов сделок.
Рассмотрим позицию Экономколлегии с точки зрения положения, закрепленного в абз. 2 п. 74 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», в соответствии с которым договор, условия которого противоречат существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства, может быть квалифицирован как ничтожный полностью или в соответствующей части, даже если в законе не содержится прямого указания на его ничтожность. При этом под существом законодательного регулирования понимается противоречие договора (его части) императивным нормам по сути2.
Несмотря на то что устав ООО имеет характер товарищеского соглашения и исходя из позиции, изложенной в Определении от 11 июня 2020 г. № 306-ЭС19-24912, является гражданско-правовой сделкой, по аналогии с п. 2 ст. 11 Закона об акционерных обществах устав ООО – в отсутствие оснований для его признания порочным (недействительным полностью или в части) – обязателен для исполнения всеми органами общества и его участниками. Соответственно, он приобретает характер нормативного акта локального уровня для участников конкретных корпоративных правоотношений.
Таким образом, наблюдается дихотомия регулирования: диспозитивность при определении условий товарищеского соглашения сменяется императивностью положений утвержденного устава. В этом, на мой взгляд, состоит существо законодательного регулирования, когда вопрос о недействительности (ничтожности) сделки по отчуждению (переходу) доли в уставном капитале ООО должен решаться в соответствии с нормами не только гражданского и специального корпоративного законодательства, но и нормативного акта локального уровня, приобретающего обязательный характер.
Выявление несоответствия сделки положениям устава, на мой взгляд, является основанием для признания такой сделки недействительной (ничтожной) и применения последствий ее недействительности со ссылкой на противоречие существу законодательного регулирования как самостоятельное (основное либо дополнительное) основание недействительности.
Полагаю, отказ от учета данного обстоятельства (трансформации диспозитивности в императивность регулирования) как раз порождает необходимость для Верховного Суда РФ из года в год выражать указанную позицию в решениях по данной категории дел, поскольку зачастую при нарушении участниками и третьими лицами положений устава при отчуждении доли в уставном капитале, но в отсутствие прямого законодательного запрета, либо диспозитивности регулирования, либо необходимости разрешения спора исходя из оценочного понятия добросовестности или разумности суды зачастую не учитывают отмеченное существо законодательного регулирования, при котором устав приобретает нормативный характер и в пределах дозволительного регулирования закрепляет обязательные условия приобретения статуса участника ООО с соответствующими корпоративными правами.
Таким образом, с практической точки зрения в корпоративных спорах при решении вопроса о действительности сделки по отчуждению (переходу) доли в ООО данная позиция ориентирует на необходимость учета как «сделочно-нормативного» характера устава, так и сути законодательного регулирования, при котором действительность сделки по отчуждению (переходу) доли должна определяться на основе положений утвержденного устава как нормативного акта локального уровня, положения которого подлежат соблюдению участниками либо лицами, претендующими на данный корпоративный статус. Соответственно, при обосновании требований о ничтожности сделки заинтересованное лицо в подтверждение его доводов вправе ссылаться на абз. 2 п. 74 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 как на самостоятельное основание недействительности оспариваемой сделки.
1 См., в частности, постановления АС Московского округа от 27 апреля 2023 г. № Ф05-8060/2023 по делу № А40-2525/2022; от 28 июня 2023 г. № Ф05-11031/2023 по делу № А41-44379/2022.
2 Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 1 сентября 2022 г. № 305-ЭС22-2207 по делу № А40-247116/2020.
