Субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц в банкротстве – один из инструментов, введенных в законодательство с целью восстановления нарушенных прав кредиторов обанкротившейся компании. Однако на практике при применении норм о субсидиарной ответственности возникает множество проблем, в основном связанных с определением круга привлекаемых к ответственности лиц.
Статья 61.10 Закона о банкротстве содержит опровержимые презумпции признания лиц контролирующими, которые представляют собой, в сущности, открытый перечень оснований для признания лица КДЛ.
Высокий риск признания контролирующим имеется у номинального руководителя должника. Определение номинального руководителя и критерии определения данного статуса законодательно не установлены. Между тем такую попытку предприняли Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 21 декабря 2017 г. № 53 и ФНС России в Письме от 29 марта 2019 г. № ГД-4-14/5722@.
Как показывает анализ правоприменительной практики, суды нередко формально подходят к привлечению номинальных руководителей к ответственности, что не отвечает интересам кредиторов, поскольку номинальные руководители не являются инициаторами действий, повлекших банкротство общества-должника, и, как правило, не имеют имущества, достаточного для погашения причиненного ими вреда (Определение ВС от 23 января 2023 г. № 305-ЭС21-18249 (2,3) по делу № А40-303933/2018).
Интересными представляются механизмы доказывания лицами статуса номинального руководителя. На практике это приходится делать как самим привлекаемым лицам для уменьшения или освобождения от субсидиарной ответственности, так и кредиторам с целью установления реального бенефициара обанкротившейся компании.
Какие доказательства могут быть приведены при установлении факта номинальности руководителя?
Например, в деле № А33-1677/2013 при доказывании статуса номинальности ответчик подал ходатайство об истребовании доказательств у банков: о номерах мобильных телефонов, на которые приходило подтверждение при проведении операций по расчетному счету организации, и IP-адресах, с которых производился выход в систему «банк–клиент»; выписку обо всех операциях по счету с момента его открытия, а также ходатайство о привлечении в качестве свидетеля помощника фактического руководителя (Определение ВС от 15 февраля 2018 г. № 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу № А19-1677/2013).
В деле № А50-22519/2016 судами был установлен статус генерального директора общества как номинального руководителя. Доказательствами выступили пояснения контрагентов, свидетельские показания относительно определения порядка и условий совершения обществом сделок, пояснения реального бенефициара, содержащиеся в протоколе заседания третейского суда, отсутствие фактов перечисления денежных средств и получения имущества общества гендиректором, отсутствие фактов препятствования деятельности конкурсного управляющего. Примечательно, что в указанном деле размер ответственности данного лица был снижен с нескольких миллионов до 10 тыс. рублей (Определение ВС от 4 мая 2023 г. № 309-ЭС17-11219(3)).
Показательным также представляется банкротное дело, в рамках которого к субсидиарной ответственности был привлечен гендиректор общества за непередачу конкурсному управляющему бухгалтерской документации. Однако кредитор и конкурсный управляющий обратились с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности иного лица, поскольку, по их мнению, гендиректор общества являлся номинальным руководителем. В обоснование номинальности полномочий директора заявители приводили следующие доводы: он стал директором должника в период, когда в отношении основной компании группы было подано заявление о банкротстве, на момент назначения был зарегистрирован в другом городе, не имел управленческого опыта, до назначения семь лет нигде не работал, заработную плату у должника не получал, пенсионные начисления не производил, а после прекращения работы у должника снова нигде не работал и получал пособие по безработице.
Суды трех инстанций отказали в удовлетворении заявления, сославшись на нотариально заверенное заявление генерального директора о том, что он является реальным руководителем и что документы находятся у него, однако Верховный Суд направил дело на новое рассмотрение, указав, что подобное заявление «не может опровергать доводы конкурсного управляющего и банка о номинальности статуса указанного лица, поскольку принятие номинальным директором вины на себя является одним из ключевых условий заранее достигнутых договоренностей с фактическим руководителем» (Определение от 23 января 2023 г. № 305-ЭС21-18249 (2,3)).
Согласно правовой позиции, изложенной в Определении ВС от 15 февраля 2018 г. № 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу № А40-30393/2018, конечный бенефициар, не имеющий соответствующих формальных полномочий, не заинтересован в раскрытии своего статуса КДЛ. При этом суды должны принимать во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств. Если заинтересованные лица привели серьезные доводы и представили существенные косвенные доказательства, которые во взаимосвязи позволяют признать убедительными их аргументы о возникновении отношений фактического контроля и подчиненности, бремя доказывания обратного переходит на привлекаемое к ответственности лицо.
Вместе с тем хотелось бы обратить внимание еще на один пример. Суд привлек к субсидиарной ответственности нескольких лиц. При последующем обжаловании один из КДЛ был освобожден от субсидиарной ответственности, поскольку правоохранительными органами было установлено, что данное лицо числилось участником общества, но отношения к нему не имело, так как его персональные данные были похищены, а подписи на документах сфальсифицированы. В свою очередь, гендиректор попыталась обжаловать свое привлечение к субсидиарной ответственности на том основании, что поскольку указанное лицо не являлось реальным участником общества, был нарушен порядок назначения генерального директора. Нарушение процедуры назначения гендиректора суды не расценили как основание для освобождения от субсидиарной ответственности, поскольку в рамках дела было подтверждено, что генеральный директор осуществляла фактическое руководство обществом (см. постановление АС Московского округа от 14 марта 2023 г. № Ф05-2309/2022 по делу № А41-40992/2020).
Таким образом, в доказывании статуса номинального руководителя учитывается именно фактическое управление должником, в также принимаются косвенные доказательства в совокупности.
С целью стимулирования активной позиции лиц, привлекаемых к субсидиарной ответственности, в Законе о банкротстве предусмотрена норма об освобождении или уменьшении размера субсидиарной ответственности номинальных руководителей. Однако согласно п. 9 ст. 61.11 Закона номинальному руководителю для уменьшения или освобождения от субсидиарной ответственности недостаточно лишь указать на свой статус – необходимо совершить действия, которые будут способствовать восстановлению нарушенных прав кредиторов.
Так, конкурсный управляющий подал заявление о привлечении директора общества-должника к субсидиарной ответственности на общую сумму свыше 290 млн руб. Суд удовлетворил требование частично. Далее правоохранительными органами был выявлен фактический руководитель обанкротившегося общества, которого привлекли к уголовной ответственности за мошенничество по ст. 159 УК РФ.
После вынесения приговора привлеченный ранее к субсидиарной ответственности директор попросил суд пересмотреть дело по вновь открывшимся обстоятельствам и сослался на свой номинальный статус. Судами первой и апелляционной инстанций заявление было поддержано, и истец был освобожден от субсидиарной ответственности вследствие того, что им якобы была раскрыта информация, способствовавшая восстановлению прав кредиторов.
Арбитражный суд округа, в свою очередь, не согласился с такими выводами и подчеркнул, что раскрытие недоступной третьим лицам информации не является достаточным основанием для освобождения номинального директора от ответственности в полном объеме. Кроме того, кассация указала, что в момент первоначального привлечения к субсидиарной ответственности, а также длительное время после (два года) директор подобных сведений не раскрывал, а спустя два года представил суду обвинительный приговор в отношении бенефициара, из которого следует, что все обстоятельства в действительности были установлены органами предварительного следствия по результатам сбора и исследования значительной совокупности доказательств (см. постановление АС Уральского округа от 26 июля 2018 г. № Ф09-3499/18 по делу № А76-23547/2013).
Дело № А40-175828/2018 суды несколько раз возвращали на новое рассмотрение в части привлечения к субсидиарной ответственности учредителя должника. Однако в силу активной позиции по делу номинального директора размер его ответственности был снижен в результате привлечения к ответственности учредителя солидарно. Директор, в частности, представил документы, описывающие внутригрупповые отношения, связанные с производственными и финансовыми процессами: материалы выездной налоговой проверки общества, материалы уголовного дела по обвинению учредителя в совершении налоговых преступлений, отдельные документы общества, содержащие письменные указания бенефициара, документы о привлечении последнего к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве другого общества (см. Определение ВС от 27 апреля 2023 г. № 305-ЭС22-27062).
В деле № А56-161800/2018 размер субсидиарной ответственности номинального директора был снижен за сотрудничество с конкурсным управляющим и раскрытие связей между должником и кредитором, в результате чего требования последнего были исключены из реестра. Примечательно также то, что суд первой инстанции полностью освободил номинального директора от ответственности, однако апелляция, кассация и Верховный Суд не поддержали данную позицию и лишь снизили размер ответственности вдвое, так как материалы дела содержали доказательства того, что директор совершал некоторые действия по управлению должником (см. постановление АС Северо-Западного округа от 2 марта 2023 г. № Ф07-20111/2022).
При этом согласно позиции, изложенной в Постановлении Пленума Верховного Суда № 53, номинальный руководитель не может быть освобожден от субсидиарной ответственности полностью (несмотря на противоположное положение ст. 61.11 Закона о банкротстве). Как пояснил ВС, номинальный руководитель «не утрачивает статус контролирующего лица, поскольку подобное поведение не означает потерю возможности оказания влияния на должника и не освобождает номинального руководителя от осуществления обязанностей по выбору представителя и контролю за его действиями (бездействием), а также по обеспечению надлежащей работы системы управления юридическим лицом».
В практике встречаются и случаи отказа в привлечении номинального руководителя к субсидиарной ответственности, однако в подобных делах привлекаемые лица также занимали активную позицию по делу.
Так, в деле № А51-29494/2017 суд отказал в привлечении номинального руководителя должника к субсидиарной ответственности по той причине, что он «фактически был лишен какого-либо допуска к управлению им и к его документам, соответственно не имел объективной возможности передать арбитражному управляющему документацию должника». При этом согласно обстоятельствам дела должник был зарегистрирован в качестве юрлица с использованием неизвестными лицами паспортных данных ответчика. Следовательно, ответчик никакого отношения к финансово-хозяйственной деятельности общества не имел, сделок не заключал, печать общества не изготавливал, доверенности не выдавал, документы общества не подписывал. При получении от ФНС уведомления о взыскании штрафа он обратился в регистрирующий орган с заявлением о фиктивном участии в обществе и впоследствии – в МВД с заявлением об использовании его паспортных данных неизвестными лицами (см. постановление АС Дальневосточного округа от 12 мая 2021 г. № Ф03-2424/2021).
Представляется, что в подобных случаях отказ в привлечении номинального руководителя является обоснованным, поскольку лицо не имело отношения к обанкротившейся компании. Более того, ему не было известно о существовании данной компании.
В деле № А78-17576/2017 истцам также было отказано в привлечении номинального руководителя общества к субсидиарной ответственности, поскольку было установлено, что длительное время он работал в компании кладовщиком, согласился стать директором должника по просьбе главного бухгалтера при фактическом прекращении должником деятельности на тот момент. О необходимости передачи конкурсному управляющему документации узнал только при рассмотрении спора ввиду неполучения корреспонденции по истребованию у него документов и имущества, а также непринятия конкурсным управляющим мер к предъявлению исполнительного листа об истребовании у ответчика документов и имущества должника в ФССП. После извещения о судебном процессе им были приняты меры к передаче полученной у бухгалтера документации должника конкурсному управляющему, что подтверждается представленными в материалы дела почтовыми квитанциями и описями документов (постановление АС Восточно-Сибирского округа от 20 июля 2022 г. № Ф02-2899/2022, Определение ВС от 13 октября 2022 г. № 302-ЭС22-19326).
Данное дело является исключением, так как лицо, соглашаясь стать директором общества номинально, должно осознавать последствия такого решения. Однако, на мой взгляд, номинальный руководитель в данном случае должен был освобожден от ответственности в силу активной позиции по делу и ошибок, допущенных конкурсным управляющим.
Таким образом, нормы об освобождении номинальных руководителей должника от субсидиарной ответственности или об уменьшении ее размера призваны облегчить процесс доказывания по делам о банкротстве, выявления фактических руководителей в целях пополнения конкурсной массы должника для удовлетворения требований кредиторов, способствовать раскрытию необходимой информации, в том числе схем вывода активов для наиболее полного восстановления нарушенных прав кредитора.
