Способы «обхода» преимущественного права участников хозяйственного общества на приобретение доли в уставном капитале давно известны, длительное время они успешно использовались сторонами корпоративных конфликтов, которые дарили одну акцию, а затем продавали весь пакет.
Судебная практика «оценила по заслугам» и дарение, и внесение проблемной доли в качестве вклада в уставный капитал, и разнообразные мировые соглашения, предусматривающие отчуждение доли по так называемым «междусобойным» искам.
На сегодняшний день единственным способом «обхода» преимущественного права остается «корпоративная рулетка». Смысл этого злоупотребления таков: «микроскопическая» по размеру доля предлагается к покупке другим участникам по «космической» стоимости. Если кто-то все же покупает ее, цена следующей доли возрастает до «мегагалактической». Разумеется, такую долю уже никто не покупает, и продавец с чистой совестью продает ее «своему» новому участнику, которому впоследствии продается уже и остальная доля в уставном капитале.
Правило, позволяющее реализовать такую схему, обычно содержится в типовом уставе ООО, согласно которому участник общества вправе продать или осуществить отчуждение иным образом своей доли (части доли) в уставном капитале одному или нескольким участникам данного общества. Согласие других участников или общества на совершение этой сделки, как правило, не требуется.
Практика по соответствующим искам сплошь негативная: суды, отказывая в исках о переводе прав и обязанностей по договору купли-продажи доли, обычно формально ссылаются на свободу договора.
Подобную ситуацию, полагаю, нельзя признать нормальной, поэтому предлагаю взглянуть на ситуацию с позиции добросовестности поведения «соучастников корпоративной рулетки» со ссылкой на ст. 10 ГК РФ.
Комбинация по «обходу» преимущественного права иных добросовестных участников общества реализуется в два этапа.
Первый: недобросовестный участник, желающий передать свою долю связанному с ним лицу, последовательно направляет в общество оферты в отношении части доли размером в тысячные доли процента, увеличивая всякий раз цену предложения в сотни, а то и в тысячи раз.
В определенный момент ввиду невероятно завышенной цены желающих акцептовать эту оферту не находится, и «микроскопическая» доля продается новому участнику за баснословно высокую цену.
Приведу основные итоги первого этапа с точки зрения их использования для обоснования последующих исковых требований:
- странное, явно отклоняющееся от нормального поведение недобросовестного участника, последовательно предлагавшего к продаже «суперминоритарные» и ничего не значащие с точки зрения корпоративного контроля доли в уставном капитале общества с последующим лавинообразным ростом цены предложения. Данный итог является факультативным, так как недобросовестный участник может сразу заявить оферту с завышенной ценой;
- нерыночная цена сделки, отсутствие ее разумно объяснимой деловой цели с точки зрения как общей выгодности, так и вопросов корпоративного контроля. Этот итог «обойти» никак не получится, иначе долю немедленно купят другие участники общества.
Второй: ранее «внедренному» в общество участнику передается оставшаяся доля недобросовестного участника либо ее значимая часть.
Поскольку смысл всей операции состоит в технической смене собственника доли недобросовестного участника, цена второй сделки будет существенно занижена. Это обстоятельство исключительно важно для последующего иска.
Также следует отметить, что оба этапа могут быть разделены значительным промежутком времени. На это «соучастники корпоративной рулетки» обязательно будут ссылатьcя, когда впоследствии станут соответчиками, – они будут пытаться убедить суд, что сделки не взаимосвязаны именно в силу того, что между их заключением прошел, допустим, год.
Краеугольным камнем основания иска является квалификация сделок между ответчиками как притворных, прикрывающих единый договор купли-продажи доли, заключенный в обход преимущественного права добросовестных участников – то есть с нарушением закона.
Согласно п. 2 ст. 170 ГК притворная сделка – то есть сделка, совершенная с целью прикрыть другую сделку, в том числе на иных условиях, с иным субъектным составом, – ничтожна. В связи с притворностью недействительной может быть признана лишь та сделка, которая направлена на достижение других правовых последствий и прикрывает иную волю всех участников.
К сделке, которую стороны действительно имели в виду (прикрываемая сделка), с учетом ее существа и содержания применяются относящиеся к ней правила.
Притворной сделкой также считается и та, которая совершена на иных условиях. Например, при установлении того факта, что стороны с целью прикрыть сделку на крупную сумму совершили сделку на меньшую сумму, суд признает сделку совершенной на крупную сумму, – то есть применяет относящиеся к прикрываемой сделке правила.
Согласно п. 88 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25, применяя правила о притворных сделках, следует учитывать, что для прикрытия сделки может быть совершена не только одна, но и несколько сделок. В таком случае прикрывающие сделки являются ничтожными, а к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом ее существа и содержания применяются относящиеся к ней правила (п. 2 ст. 170 ГК).
Например, если судом будет установлено, что участник ООО заключил договор дарения части принадлежавшей ему доли третьему лицу с целью дальнейшей продажи оставшейся части доли в обход правил о преимущественном праве других участников, договор дарения и последующая купля-продажа части доли могут быть квалифицированы как единый договор купли-продажи, совершенный с нарушением указанных правил. Соответственно, иной участник общества вправе потребовать в судебном порядке перевода на него прав и обязанностей покупателя (п. 2 ст. 93 ГК, п. 18 ст. 21 Закона об ООО).
Таким образом, ВС сформулировал подход, который должен использоваться при защите прав добросовестных участников ООО в случае нарушения их преимущественного права приобретения доли в уставном капитале.
Рассмотренный пример с дарением незначительной доли третьему лицу отражает ситуацию, сложившуюся в результате недобросовестных действий сторон притворных сделок.
Как в случае с первоначальным дарением, так и при продаже незначительной по размеру доли за цену, многократно превышающую рыночную, а также в иных всегда используется конструкция из двух взаимосвязанных сделок, единым правовым результатом которых, отражающим истинную цель сторон, является переход права собственности на обе отчуждаемые доли.
Казалось бы, почему нельзя было заключить один договор, ведь оформление двух договоров требует дополнительных расходов на нотариальное удостоверение, увеличивает сроки регистрации в ЕГРЮЛ, создает иные неоправданные издержки?
Ответ очевиден: в случае заключения единого договора с нарушением преимущественного права любой из участников общества гарантированно приобретает право требовать перевода на себя прав и обязанностей по этому договору. Именно поэтому первым шагом в совершении единой по факту сделки купли-продажи доли всегда являются недобросовестные действия сторон, направленные на «принудительное включение» будущего приобретателя доли в состав участников общества путем отчуждения ему незначительной доли посредством продажи по многократно завышенной цене.
Вопрос взаимосвязанности сделок также стоит рассмотреть отдельно.
Как указано в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам ВС от 21 ноября 2019 г. № 306-ЭС19-12580 по делу № А65-10085/2016, для квалификации сделок в качестве взаимосвязанных следует учитывать следующие критерии:
- преследование единой хозяйственной цели;
- общее экономическое назначение отчужденного имущества;
- консолидация отчужденного имущества у одного лица.
Указанные признаки в полной мере обнаруживаются в двух договорах купли-продажи, заключаемых при реализации комбинации «корпоративная рулетка».
Во-первых, единой хозяйственной, хотя и объективно противоправной, целью является преодоление преимущественного права прочих добросовестных участников – именно на это направлены действия «соучастников корпоративной рулетки».
Во-вторых, доли в уставном капитале ООО очевидно имеют общее экономическое назначение, идентичные свойства и правовую природу.
В-третьих, в результате совершения двух притворных сделок происходит консолидация у одного лица значительной доли в уставном капитале общества.
Как отмечалось, первая сделка с «суперминоритарной» долей всегда совершается по цене, значительно превышающей рыночную. Вторая сделка купли-продажи основной доли (или ее значимой части) – по цене, значительно ниже рыночной.
Разумных и обоснованных объяснений этому представить в принципе невозможно.
Особо отмечу, что, согласно объективно складывающейся следственно-судебной практике, руководитель юридического лица (продавца доли), продавший имущество организации по существенно заниженной цене, рискует быть привлеченным к уголовной ответственности по ст. 160 УК РФ. При этом руководитель другого предприятия (покупателя доли), купивший некое имущество за цену, значительно превышающую рыночную, также может быть привлечен к ответственности по ст. 160 или 165 УК – в зависимости от обстоятельств содеянного. В качестве заявителя в подобных ситуациях правомочен выступать в том числе кредитор юридического лица. Это может оказаться полезным в ситуации, когда должник выводит активы, используя «корпоративную рулетку».
Таким образом, для формирования доказательной базы потребуется как минимум судебно-оценочная экспертиза с целью установления рыночной стоимости «маленькой» доли. В идеале стоит провести и судебно-оценочную экспертизу «большой» доли, тогда картина будет яснее.
Как отмечалось, без злоупотреблений конструкция работать не может, поэтому после получения заключений эксперта, сопоставив полученные показатели с суммами, указанными в договорах купли-продажи, несложно прийти к выводу, что разумная деловая цель или экономическая целесообразность приобретения «суперминоритарной» доли по цене, многократно превышающей рыночную, отсутствует. Также невозможно объяснить с этой точки зрения продажу «большой» доли по сильно заниженной цене.
При подобных обстоятельствах единственной разумной, но тщательно скрываемой целью совершения подобных сделок является принудительное включение «своего» участника в состав участников общества, чтобы преодолеть «корпоративный иммунитет», защищающий участников от произвольного участия в обществе третьих лиц, и создать возможность непосредственного отчуждения всей доли (или ее части), что в дальнейшем и происходит.
В силу п. 4 ст. 421 ГК условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами.
Буквальное истолкование этой нормы может привести к ошибочному выводу о том, что действия соответчиков, не имеющие под собой иной, кроме преодоления преимущественного права участников, цели, можно объяснить реализацией ими базового принципа гражданского права – свободы договора.
Между тем п. 4 ст. 421 ГК следует трактовать в системной взаимосвязи с иными нормами права. В силу п. 1 ст. 44 Закона об ООО (предположим, оба ответчика являются обществами с ограниченной ответственностью) члены совета директоров (наблюдательного совета), единоличный исполнительный орган, члены коллегиального исполнительного органа, а равно управляющий при осуществлении ими прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества добросовестно и разумно.
Указанные лица несут ответственность за убытки, причиненные обществу их виновными действиями (бездействием). Более того, при определенных обстоятельствах такие действия могут повлечь имущественную и даже уголовную ответственность.
Напомню, что ни добросовестными, ни разумными действия «соучастников корпоративной рулетки» являться не могут – они изначально преследуют противоправную цель. В связи с этим полезно сослаться на немногочисленную судебную практику. Так, АС Дальневосточного округа в Постановлении от 2 ноября 2017 г. по делу № Ф03-4316/2017 указал: оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей в том числе в получении необходимой информации.
По общему правилу п. 5 ст. 10 ГК добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное. Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались (ст. 56 ГПК РФ, ст. 65 АПК РФ).
Исключительное значение для эффективной защиты преимущественного права добросовестных участников общества имеет фактическая аффилированность соответчиков.
Здесь можно (и нужно) использовать методику доказывания, аналогичную той, которая применяется в обособленных спорах в рамках процедур банкротства.
Сама по себе специфика злоупотребления подразумевает, что получить прямые доказательства сговора ответчиков едва ли будет возможно, поэтому использование совокупности косвенных доказательств для целей установления именно фактической аффилированности «соучастников корпоративной рулетки» приобретает особую актуальность.
Фактическая аффилированность является отдельной правовой категорией, сформированной судебной практикой и характеризующей тесные неформальные связи юридических и физических лиц, которые эти лица:
- как правило, используют в противоправных целях;
- тщательно скрывают от посторонних.
Именно поэтому ВС в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам от 15 июня 2016 г. № 308-ЭС16-1476 по делу № А53-885/2014 выделил ее в отдельный вид фактической взаимосвязи различных лиц, отдельно формулируя признаки аффилированности.
Помимо ранее перечисленных Верховный Суд в Определении от 26 мая 2017 г. № 306-ЭС16-20056(6) по делу № А12-45751/2015 указал на еще один признак наличия фактической аффилированности: нетипичное поведение сторон при совершении сделки и последующем ее исполнении, в том числе на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка. К таким обстоятельствам ВС отнес, в частности, поведение сторон, которое не может быть объяснено с точки зрения преследования цели извлечения прибыли, являющейся нормальной для любого коммерческого юрлица.
При реализации схемы «корпоративная рулетка» поведение продавца и покупателя при совершении двух притворных сделок является явно выходящим за рамки разумного. Кроме того, едва ли продавец предоставит какому-либо иному участнику гражданского оборота возможность приобретения доли в уставном капитале общества по существенно заниженной цене.
Все изложенное приводит к единственному выводу о том, что в сделках, совершаемых с использованием механизма «корпоративной рулетки», случайных сторон не бывает. Осознавая это, стороны всячески стараются скрыть взаимосвязь между собой. В этом и заключается смысл совершения притворной сделки – создать видимости того, что она необходима и выгодна этим сторонам. Стоит лишь задаться простым вопросом: как продавец и покупатель друг друга нашли и пришли к согласию о совершении сделки? Представляется крайне маловероятным, чтобы продавец вел полноценную маркетинговую деятельность, направленную на поиск контрагента по сделке купли-продажи ничего не значащей доли в уставном капитале некоего ООО.
Совершенно очевидно и то, что едва ли покупатель сможет исчерпывающим образом объяснить, как он нашел контрагента по сделке, как и где они вели переговоры о совершении сделки, а также об иных, обычно сопровождающих подготовку и совершение любой такой сделки, фактах и обстоятельствах. Вопросы об этом стоит задать ответчикам в судебном заседании. Можно также попробовать убедить суд обязать ответчиков представить письменные пояснения именно по этому поводу.
На фактическую аффилированность могут указывать и иные факты – например, совместное участие владельцев и руководителей соответчиков в иных юрлицах, значительные технические денежные обороты между ними (что можно установить, изучая карточки счетов соответствующего контрагента по 50, 51, 60, 62, 76 счетам, нахождение их по одному и тому же адресу). Простор для сбора доказательств очень широкий, а итогом должно стать сформированное под воздействием совокупности косвенных доказательств соответствующее мнение суда. Позиция добросовестного участника, защищающего преимущественное право приобретения доли, должна быть активной в части истребования доказательств у соответчиков.
В соответствии с п. 2 ст. 93 ГК и п. 18 ст. 21 Закона об ООО при продаже доли (части доли) с нарушением преимущественного права покупки любой участник (участники) общества либо – если уставом предусмотрено преимущественное право покупки обществом доли или ее части – общество в течение трех месяцев со дня, когда участник (участники) либо общество узнали или должны были узнать о таком нарушении, вправе потребовать в судебном порядке перевода на них прав и обязанностей покупателя.
Представляется разумным исчислять этот срок с момента внесения записи в ЕГРЮЛ о переходе права на вторую часть доли. При этом срок с момента совершения первой притворной сделки значения не имеет.
В силу ст. 90 АПК арбитражный суд по заявлению лица, участвующего в деле, может принять срочные временные меры, направленные на обеспечение иска или имущественных интересов заявителя (обеспечительные меры). Обеспечительные меры допускаются на любой стадии арбитражного процесса, если их непринятие может затруднить или сделать невозможным исполнение судебного акта.
Считаю критически необходимым просить суд принять обеспечительные меры в виде запрета покупателю распоряжаться любым образом спорным имуществом, включая (но не ограничиваясь) передачу доли обратно продавцу при расторжении спорных сделок, а также передачу спорной доли в доверительное управление, залог, в качестве отступного либо в качестве взноса в уставный капитал иных лиц. Если этого не сделать, существует ощутимый риск вступить в борьбу со следующей «рулеткой».
Обращение с ходатайством о принятии обеспечительных мер следует мотивировать изначально недобросовестным поведением обоих ответчиков, в связи с чем есть основания полагать, что, желая воспрепятствовать исполнению решения суда, они будут пытаться совершить сделки по отчуждению спорной доли или создать предпосылки для обращения на нее взыскания.
Если суд примет обеспечительные меры, можно с осторожным оптимизмом говорить о том, что приведенные доводы произвели на него определенное впечатление.
Разумеется, сложно учесть все нюансы, присущие конкретной ситуации, но в целом эта концепция поможет адвокатам и юристам определиться с основными моментами, имеющими значение для защиты преимущественного права приобретения доли добросовестного участника.
В заключение добавлю, что изложенный подход я попытался реализовать в рамках дела № А73-20191/2021. Исковое заявление было подано, применены обеспечительные меры, которые удалось отстоять в апелляционной инстанции; также у ответчиков были истребованы весьма любопытные документы. Дело не было рассмотрено по существу, поскольку стороны пришли к мировому соглашению.
