Важный, но не единственный элемент

3 декабря Минюст опубликовал для общественного обсуждения законопроект о введении уголовной ответственности за неисполнение вступивших в силу судебных актов об отобрании и о передаче ребенка. При этом законодатель сослался на Постановление ЕСПЧ по делу «Муружева против России», в котором Европейский Суд признал нарушение ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Напомним, заявительница по данному делу Лейла Муружева более 6 лет не общалась с сыном, которого после развода похитил ее бывший муж. Сына заявительницы удерживают у себя родственники бывшего супруга, проживающие в Ингушетии, в то время как отец ребенка живет в Москве. Признав нарушение права заявительницы на семейную жизнь, ЕСПЧ установил, что российские власти не приняли всех мер, которые разумно было бы осуществить, для обеспечения исполнения решения Измайловского районного суда г. Москвы от 25 июня 2014 г. о том, что дети заявительницы должны проживать с ней.

Необходимо отметить, что Европейский Суд вынес в отношении России постановления уже по 10 аналогичным делам, касающимся нарушения права заявителей на семейную жизнь, а именно невозможности добиться исполнения внутригосударственных судебных актов о предоставлении им опеки над их детьми¹. Еще не менее пяти дел ожидают решения, из которых четыре коммуницированы, что свидетельствует о системном характере проблемы.

Суть проекта поправок в ст. 315 УК РФ сводится к введению уголовной ответственности за неисполнение решения суда о передаче ребенка с наказанием, которое варьируется от штрафа до 50 тыс. руб. до лишения свободы сроком до года.

В настоящее время в случае неисполнения требования суда о передаче ребенка одним из родителей судебный пристав выносит постановление о взыскании с должника исполнительского сбора и устанавливает новый срок исполнения. При повторении этой ситуации пристав составляет протокол по ч. 1 ст. 17.15 КоАП РФ и устанавливает новый срок исполнения. Наказание, грозящее должнику по ч .1 ст. 17.15 КоАП, – штраф от 1 тыс. до 2,5 тыс. руб. Если должник впоследствии вновь не исполнит требования, пристав привлекает его к ответственности по ч. 2 ст. 17.15 КоАП – в виде штрафа в размере от 2 тыс. до 2,5 тыс. руб. Вполне предсказуемо, что должники на такие меры административного воздействия за неисполнение судебных решений хронически не реагируют. Это подтвердил ЕСПЧ в постановлении по делу Муружевой.

Европейский Суд отметил также, что с октября 2015 г. по февраль 2016 г. на г-на Р.М. были наложены административные штрафы за неисполнение требований судебных приставов и решения суда от 25 июня 2014 г., а также назначен исполнительный сбор. Общий размер санкций составил 14 тыс. руб. Однако из материалов дела не следует, что Р.М. погасил штрафы.

Согласно пояснительной записке к законопроекту количество дел, в которых должник отказывается вернуть ребенка по решению суда, постоянно растет. Введение уголовной ответственности призвано повысить мотивацию должников в данной категории дел и, несомненно, было бы верным шагом законодателя, так как в случае принятия поправок привлечет внимание родителей-должников, уклоняющихся от возвращения ребенка согласно решению суда.

Однако уже сейчас в предлагаемой поправке можно увидеть проблемные моменты, которые, на наш взгляд, могут привести к неэффективности данной нормы на практике.

Законопроект предусматривает применение уголовной санкции при условии, что должник уже был подвергнут административному наказанию по ч. 2 ст. 17.15 КоАП за неисполнение содержащихся в исполнительном документе требований неимущественного характера в срок, вновь установленный судебным приставом-исполнителем после наложения административного штрафа. То есть уголовная ответственность для должника будет наступать только после цепочки действий пристава: постановления о взыскании с должника исполнительного сбора, постановления об административном правонарушении по ч. 1 ст. 17.15 КоАП и постановления об административном правонарушении по ч. 2 ст. 17.15 КоАП. И только после успешной реализации всех этих шагов к должнику может быть применена уголовная санкция.

Таким образом, возможность применения к должнику уголовной ответственности поставлена в зависимость от надлежащей работы приставов. Анализ дел об отобрании ребенка показывает, что зачастую приставы ведут себя пассивно, бездействуют или даже напрямую поддерживают местные практики (например, распространенный на Кавказе адат о проживании детей с отцом после развода). Обжалование незаконного бездействия пристава в суд неэффективно, так как даже после положительного решения суда ситуация не меняется. Кроме того, невозможность привлечения должника к административной ответственности в данной категории дел может быть связана с неизвестностью местонахождения должника и ребенка. Их розыск может занимать годы, и, пока местонахождение не будет установлено, привлечь должника к административной и уголовной ответственности невозможно. В связи с этим добиться применения ч. 1 ст. 315 УК может оказаться на практике трудновыполнимой задачей.

Другая проблема связана со сроком, в течение которого должника можно будет привлечь к уголовной ответственности. Согласно ст. 4.6 КоАП лицо, которому назначено административное наказание, считается подвергнутым ему со дня вступления в силу постановления о назначении административного наказания до истечения года со дня окончания исполнения постановления. Таким образом, привлечь должника к уголовной ответственности можно будет только в течение года со дня вступления в силу постановления по ч. 2 ст. 17.15 КоАП. Если по каким-то причинам в течение года уголовное дело в отношении должника не будет возбуждено, применение ст. 315 УК исключается. Кроме того, здесь возможен такой же юридический парадокс, как и в делах по ст. 116.1 «Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию» УК, когда лицо, продолжающее преступные действия после назначения уголовного наказания, вновь подвергается наказанию административному, а не уголовному.

Кроме того, не совсем ясно, как будет действовать обсуждаемая статья, если ребенок находится не непосредственно у должника, а у его родственников (бабушки, дедушки и других членов семьи). Законопроект предполагает, что субъектом данного преступления является должник и, по-видимому, его действие на других лиц не распространяется. Однако в так называемых «семейных похищениях» детей помимо родителя зачастую участвуют как родственники, так и нанятые лица. Поэтому наличие квалифицирующих признаков в предлагаемой поправкой статье представляется оправданным.

Однако даже если оставить в стороне изложенные выводы о сложностях практического применения планируемой нормы и задаться вопросом о ее потенциальном влиянии на решение проблемы неисполнения решений российских судов о передаче ребенка, становится понятно, что законодательная инициатива сама по себе проблему не решит. Например, неясно, каким образом уголовная ответственность за отказ передать ребенка поможет решить вопрос о полномочиях судебных приставов по розыску, установлению местонахождения, а главное – возвращению детей в соответствии с постановлением суда.

Решение проблемы неисполнения актов российских судов о передаче ребенка, на наш взгляд, требует комплекса мер, среди которых введение уголовной ответственности за неисполнение решения суда является очень важным, но все же только одним из элементов.

Постановление ЕСПЧ по делу Лейлы Муружевой – одно из группы дел, решенных Судом и находящихся в связи с их исполнением под надзором Комитета министров Совета Европы. Анализ аналогичных дел показывает, что для предотвращения подобных нарушений необходимо принять следующий перечень мер общего характера:

во-первых, рекомендовать судам максимально четко определять условия исполнения решений, – указывая, в частности, какие конкретно меры должны принимать судебные приставы, в том числе при физическом удержании ребенка должником и (или) отказе ребенка вернуться к родителю, в пользу которого было принято решение;

во-вторых, законодательно установить, что в каждом случае приставы должны разрабатывать комплекс мер по передаче ребенка заявителю. Принять рекомендации и практические алгоритмы действий по передаче детей в соответствии с условиями судебных решений, чтобы избежать контрпродуктивных действий – например, ситуаций, когда приставы в ходе исполнительного производства спрашивают ребенка, с кем из родителей он хочет жить, и иным образом ставят под сомнение решение суда или подрывают его исполнение;

в-третьих, важнейшим условием соблюдения интересов ребенка является скорейшее исполнение судебных решений об определении места жительства ребенка и о порядке общения с ним отдельно проживающего родителя важнейшим условием соблюдения интересов ребенка. Необходимо установить ограничение исполнения сроком – например, не более 6 месяцев;

в-четвертых, законодательство не предусматривает наложения административно-дисциплинарных санкций в отношении приставов в случае несоблюдения ими сроков исполнения решений по данной категории дел либо признания незаконными их действий (бездействия). Следовательно, необходимо предусмотреть эффективный механизм санкций за незаконное поведение приставов – например, отстранение от исполнительного производства, дисциплинарные меры и надзор за их действиями по устранению установленных нарушений;

в-пятых, затягивание исполнения зачастую обусловлено частой сменой должником места жительства, что приводит к волоките в деле передачи исполнительного производства из региона в регион. Исполнительное производство по делам, в которых должник в нарушение судебного решения о месте жительства ребенка изменяет регион или район его проживания, необходимо передавать в управление по исполнению особо важных исполнительных производств центрального аппарата ФССП России, юрисдикция которого распространяется на всю территорию страны;

в-шестых, во многих случаях должники скрывают место их жительства и местонахождение детей. При этом оперативно-розыскные возможности ССП не позволяют эффективно устанавливать место жительства (нахождения)должников. В связи с этим расширение розыскных полномочий судебных приставов очевидно разрешило бы проблему;

в-седьмых, значительно увеличить размер административного штрафа за неповиновение законным требованиям пристава в рамках исполнительного производства, касающегося опеки над ребенком и его посещения, либо предусмотреть другие санкции – например, административный арест;

в-восьмых, ввести уголовную ответственность за «семейное похищение» – т.е. за похищение ребенка одним из родителей. В случаях похищения детей членами семьи, не являющимися родителями, за что уже существует уголовная ответственность, – возбуждать уголовные дела по таким фактам;

наконец, в-девятых, учредить в рамках ФССП специализированный отдел по исполнению решений по делам данной категории. Создание такого отдела, в состав которого войдут психологи, позволит работающим в нем приставам использовать их полномочия на всей территории России.