– Юрий Сергеевич, как Вы оцениваете современное состояние отечественной адвокатуры?
– Я говорил об этом и на Х Всероссийском съезде адвокатов в апреле текущего года, и на Южном форуме адвокатов в Ростове в мае и могу повторить вновь, что, по моему глубокому убеждению, российская адвокатура на современном этапе переживает лучшие годы своего существования – по многим или даже большинству измерений.
Это, может быть, вызовет удивление у тех коллег, которые нередко в социальных сетях находят примеры того, что правоприменительная система по отношению к адвокатам ведет себя, мягко говоря, неделикатно. Да, действительно, есть адвокаты, которые оказались в сложном положении, выполняя свои профессиональные обязанности. В отношении ряда коллег даже возбуждены уголовные дела – достаточно вспомнить, скажем, дело адвоката АП КБР Дианы Ципиновой, длящееся уже более года, хотя, на наш взгляд, состав преступления в ее вынужденных действиях отсутствует. Есть и другие примеры, которые вызывают высокую степень негодования, к сожалению. Корпорация в силу имеющихся возможностей стремится к восстановлению попранных прав коллег.
Но, во-первых, примеры не всегда являются доказательством. А во-вторых, если суммировать все случаи, когда адвокаты так или иначе пострадали в связи со своей профессиональной деятельностью, то мы увидим, что на примерно 80 тысяч адвокатов около 800 тысяч уголовных дел, расследуемых в год, и более 38 миллионов дел, которые рассматриваются за год всеми судами в нашей стране, это не такое уж большое количество, чтобы приходить к исключительно пессимистическому заключению об общем положении адвокатов в системе правоприменения.
Тем не менее некоторые коллеги проявляют особую активность и даже вполне необоснованную заданность, делая «рыдающий» вывод, что адвокатура находится в совершенно униженном положении, права адвокатов постоянно, везде и всегда попираются в правоохранительных органах и судах, а ситуация в целом катастрофическая. Но здесь очень важно понять, кто такого рода оценки дает, на чьем опыте и с какой целью. И, кстати, так и хочется спросить этих немногих: а что они, собственно, подзадержались в профессии, где кроме унижений, по их мнению, ничего другого нет?
– Ваша оценка – совсем иного рода. На чем она основана?
– В отличие от алармистов, я бы на иной аспект обратил внимание. Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» действует уже 18 лет, практически столько же времени существуют Федеральная палата адвокатов и современная система органов самоуправления российской адвокатуры. И все базовые принципы нашей профессии, заложенные в этом законе, нам удавалось до сих пор сохранить.
Пребывание любого из нас в адвокатуре все эти годы, о чем я также уже говорил, имеет как минимум две ипостаси. Первая – сугубо профессиональная, когда адвокат выступает ежедневно независимым советником в области права (представителем, защитником, консультантом своего доверителя), вторая – корпоративная, когда адвокат работает в органах самоуправления, повышает квалификацию, вынужден подчиняться этическим самоограничениям, проходит через дисциплинарную процедуру, платит взносы, критикует, если есть за что, своих коллег и т.д.
Мы можем с гордостью заявить, что в первой ипостаси, то есть в сфере сугубо профессиональной деятельности, корпорация сохранила и защитила максимум профессиональной свободы для адвокатов. За почти 20 лет никаких вмешательств со стороны органов самоуправления в нее не было, за исключением принятия Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве, который, в общем-то, является достаточно мягким регулятивным документом, что признают абсолютно все.
Адвокатская деятельность определяется в значительной степени процессуальным законодательством и практикой правоприменительных органов. В этой части нами было сделано все возможное, чтобы улучшить положение коллег, примеров тому немало. Скажем, увеличение срока на обжалование судебных решений по уголовным делам в порядке сплошной кассации с двух месяцев, которые были заложены в законопроекте, подготовленном Верховным Судом РФ, до шести месяцев (Федеральный закон от 24 февраля 2021 г. № 15-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации»). При рассмотрении законопроекта во втором чтении парламентарии прислушались к мнению адвокатского сообщества.
Во второй ипостаси, действительно, мы постоянно развиваем корпоративное регулирование, что вполне закономерно, так как мы должны, с одной стороны, обеспечивать соблюдение адвокатами законодательства об адвокатуре и правил профессиональной этики, с другой стороны – представлять их интересы в отношениях с государством и защищать их права, с третьей – реагировать на вызовы.
Один из недавно принятых Советом ФПА РФ документов, кстати, касается принципиального вопроса – определяет порядок и формат осуществления защиты профессиональных прав адвокатов, основываясь на разделении компетенции между Комиссией Совета ФПА РФ по защите прав адвокатов и региональными комиссиями.
Эти комиссии работают вполне эффективно. Напомню, что для подключения их представителей к работе по конкретной ситуации необходимо обращение самого адвоката – только он вправе решать, нужна ли ему помощь. Поэтому вызывают крайнее удивление иногда встречающиеся комментарии о пассивности палат, когда нам достоверно известно, что адвокаты в свои палаты за защитой прав не обращались.
И самое главное: в современных условиях, когда российское государство все больше и больше проявляет себя в разных сферах общественной жизни, российская адвокатура до сегодняшнего момента остается территорией истинного самоуправления и реальной независимости. Будет ли это продолжаться долго, я не уверен, и мне представляется, что современные тенденции в отношениях государства и адвокатуры наводят на мысль о возможном сокращении нашей и независимости, и свободы в профессии.
– Да, сейчас адвокатская корпорация действительно независима от государства и адвокаты независимы в своей профессиональной деятельности. Это бесспорные завоевания, ценность которых особенно ощутима в сравнении с советским временем, когда адвокатура была подконтрольна государственным и партийным органам. Вместе с тем тогда материальное положение адвокатов было очень хорошим, а сейчас многие сетуют на низкие доходы.
– Согласен, в современных условиях есть заметное, наверное, количество адвокатов, особенно в регионах, в дальних районах, которые живут не очень богато, мягко говоря, иногда даже находятся около черты бедности. Раньше такого не было. Если вспоминать советскую адвокатуру, трудно себе представить, чтобы адвокат едва сводил концы с концами. В то же время численность корпорации выросла за последние только 10 лет почти на 25%. А о чем нам это говорит?
И справедливости ради надо отметить, что никогда еще за всю почти 160-летнюю историю российской адвокатуры среди адвокатов не было и такого количества по-настоящему состоятельных людей, как сегодня. Надо просто взять на себя труд заглянуть в соответствующие рейтинги и убедиться, что у нас есть те – и их немало, кто зарабатывает неожиданно много для такой профессии, как наша. Значит, для этого сейчас есть возможности, которые кто-то сумел реализовать, а кто-то – нет. Наличие таких возможностей – тоже признак нынешних не самых плохих времен в адвокатуре. И, кстати, очень много выходцев из нашей корпорации занимают самые заметные места в системе государственной власти. Правда, не все из них хоть чем-то помогли нам, и это тоже правда.
– Хорошо, есть профессиональная независимость, есть возможности сделать карьеру, заработать деньги. Но есть и дисциплинарная ответственность за нарушение Закона об адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката. И порой приходится слышать мнение, что привлечение к дисциплинарной ответственности руководством адвокатских палат может быть использовано как способ «расправы с неугодными».
– Мы говорим из раза в раз и, кроме того, приводим статистику, свидетельствующую о том, что органы адвокатского самоуправления выступают защитниками адвокатов, когда к ним предъявляются претензии как со стороны доверителей, так и со стороны государственных органов. Напомню, что квалификационные комиссии и советы палат руководствуются в своей дисциплинарной практике презумпцией добросовестности адвоката – авторы жалобы или обращения должны представить достаточные доказательства того, что в действиях адвоката есть признаки дисциплинарного проступка.
Например, по данным отчетов Совета ФПА РФ, в 2017–2018 гг. в адвокатские палаты поступило 24 432 жалобы и обращения на действия (бездействие) адвокатов при исполнении профессиональных обязанностей, признаны допустимыми для возбуждения дисциплинарных производств 10 374 (42,5% от поступивших). По результатам их рассмотрения квалификационные комиссии вынесли 4153 заключения (40% от принятых к производству) о необходимости прекращения дисциплинарных производств и 6221 заключение (60% от принятых к производству) о наличии в действиях (бездействии) адвокатов нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и норм профессиональной этики адвоката. В 2017–2018 гг. статус прекращен 746 адвокатам.
В 2019–2020 гг. поступило 27 649 жалоб и обращений, принято к производству 8850 (32% от поступивших), по результатам их рассмотрения квалификационные комиссии вынесли 3645 заключений (41,1% от принятых к производству) о необходимости прекращения дисциплинарных производств, 5205 заключений (58,9% от принятых к производству) о наличии в действиях (бездействии) адвокатов нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и норм профессиональной этики адвоката. За последние два года статус прекращен 553 адвокатам.
Мы видим, что в 2019–2020 гг. количество жалоб и обращений, принятых к производству, сократилось примерно на 10%. При этом соотношение между количеством решений о прекращении дисциплинарных производств и о применении к адвокатам мер дисциплинарной ответственности остается примерно одинаковым (4:6). В то же время мера дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката в последние два года применялась реже – в 10,6% случаев (против 12% в предшествующий период).
– Какова статистика обжалования решений о прекращении статуса?
– В 2019 г. обжаловано в суд 93 решения советов адвокатских палат о применении мер дисциплинарной ответственности, удовлетворено 15 исков; в 2020 г. обжаловано 61 решение, удовлетворено 9 исков.
Это свидетельствует, что рассмотрение дисциплинарных дел в региональных палатах является, как правило, объективным и справедливым. О том же говорит и практика Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам, у которой с 1 марта 2020 г. появилась функция апелляционной инстанции, рассматривающей жалобы на решения советов региональных палат о прекращении статуса адвоката. Должен сказать, что эта функция входит в конфликт с судебным обжалованием, в связи с чем пришлось разработать специальное разъяснение о порядке принятия КЭС жалоб к рассмотрению.
Так вот, по данным, приведенным в отчете Совета ФПА РФ Х Всероссийскому съезду адвокатов, в течение 2020 г. в КЭС обратились 16 коллег, адвокатский статус которых был прекращен. Семь жалоб не были приняты к рассмотрению, поскольку заявители одновременно обратились в суд с требованием об отмене решений адвокатских палат; рассмотрение одной жалобы было приостановлено после принятия искового заявления судом к производству. По шести жалобам Совет ФПА РФ на основании заключений КЭС оставил решения советов региональных палат без изменения, по одной жалобе решение о прекращении статуса было отменено, дисциплинарное дело прекращено.
Такое соотношение отказов и удовлетворенных жалоб – примерно 6:1 – соответствует общей статистике отказов в исках и удовлетворенных судом исков по обжалованию дисциплинарных решений советов адвокатских палат.
– А как Вы оцениваете современное состояние отношений адвокатуры с государством?
– Мы сейчас переживаем особый период взаимоотношений с государством, с исполнительной властью, связанный со сменой руководства Министерства юстиции РФ. Министр юстиции Константин Анатольевич Чуйченко – опытный человек с активной жизненной позицией, искренне желающий улучшить многое в той сфере, которая относится к его компетенции. Мы готовы поддержать многие его начинания, но есть, конечно, и пожелание – чтобы в Министерстве юстиции отдали должное нашему экспертному потенциалу, поскольку многие профессиональные сферы, которые находятся в компетенции Министерства юстиции и в центре внимания нынешнего его руководства, связаны так или иначе с адвокатской деятельностью. Мы накопили определенный опыт и понимание вопросов адвокатской деятельности и адвокатуры, а еще шире – юридической помощи, поэтому хотелось бы, чтобы наша позиция была востребована в большей степени.
– Ваше мнение о высказанной министром юстиции идее создать в каждом субъекте РФ государственные юридические бюро?
– Это хорошая идея по своей сути. Разговор об оптимизации оказания правовой помощи малоимущим гражданам своевременен, спору нет. Действительно, те люли, которые имеют право на получение бесплатной юридической помощи, должны иметь возможность этим правом реально воспользоваться. Но также необходимо помнить, что российские адвокаты традиционно всегда оказывали бесплатно помощь малоимущим по так называемому праву бедности, это и сейчас происходит практически везде.
Думаю, что реализация начинания Минюста по созданию системы госюрбюро во всех субъектах РФ сможет привести к более заметному эффекту, если при определенном сочетании наших взглядов и подходов адвокаты будут вовлечены в этот проект. Государство обязано решить эту задачу, в том числе путем внедрения и использования правового искусственного интеллекта в обеспечение первичной юридической помощью сотен тысяч наших сограждан, которые нуждаются не только в ней, но и более того – в преодолении правовой неграмотности.
– Выше Вы сказали, что современные тенденции в отношениях с государством несут в себе угрозу независимости адвокатуры и свободе адвокатской профессии. Какие тенденции Вы имеете в виду?
– В последнее время, особенно накануне и сразу после недавнего Х Всероссийского съезда адвокатов, а также выступления главы Минюста России в Совете Федерации, активизировалась публичная полемика об оптимизации самоуправления профессиональной корпорацией российских адвокатов. Причем речь идет не только о самоуправлении, но и о роли и функционале государства, прежде всего исполнительной власти, в этом комплексе вопросов.
Как я уже сказал, мы живем в эпоху укрепления контроля государства над многими сферами, включая независимые профессиональные сообщества. До сих пор системе органов корпоративного самоуправления – Федеральной палате адвокатов и региональным адвокатским палатам – удавалось сохранять баланс интересов, добиваясь сохранения в Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» принципов, методологии и технологии адвокатского самоуправления в России. Мы сохранили концепцию нашего Закона. Не без сопричастности государства, и это тоже важно подчеркнуть.
Но сейчас мы замечаем, что сделать адвокатуру более зависимой от государства хотят немало акторов. Как ни странно, среди адептов такой точки зрения – не только «лютые государственники», считающие, что власть как строгий наставник-арбитр должна проникать во все поры общества, бизнеса и т.п., но и люди, причисляющие себя к либеральным оппозиционерам, острым критикам власти. Они считают, что система адвокатских палат стала слишком закрытой, якобы замкнутой и авторитарной и с помощью государства можно навести в адвокатуре должный «новый порядок».
– Каким образом?
– По-видимому, путем внесения в систему нашего самоуправления корректировок, благодаря которым государство сможет вмешиваться в те сферы деятельности адвокатской корпорации, где есть, с его точки зрения, «слабые места». Только взгляд на то, какие именно это сферы, у «государственников» и либеральных оппозиционеров может сильно различаться. А результат их усилий будет схожий – ослабление позиций адвокатского самоуправления и усиление позиций государства, то есть определенная утрата независимости адвокатуры. И поражение интересов общества в целом.
– На Ваш взгляд, где же эти «слабые места»?
– Вопросов к современной российской адвокатуре объективно немало. Претензии связаны прежде всего с тем, что адвокат в России наших дней зачастую выступает не специалистом-правоведом, которым он должен на исключительной основе быть в соответствии с буквой и духом закона и своей миссией, но бизнес-партнером своих доверителей, теневым лоббистом, шоуменом, политическим агитатором.
Необходимо вернуть адвокатуре первозданную, незаменимую роль. Для чего требуется, как было принято говорить в прошлом, «повышение требовательности к коллегам». Но осуществляться оно должно силами самого адвокатского сообщества, прекрасно осознающего проблему. Без навязанных решений и жесткого административного давления извне.
– Что Вы подразумеваете под повышением требовательности? Вы имеете в виду более жесткие подходы при вынесении решений по дисциплинарным делам? Выше Вы говорили, что адвокатские палаты выступают защитниками адвокатов, когда к ним предъявляют претензии доверители или государственные органы, а дисциплинарное производство является, как правило, объективным и справедливым.
– Прежде всего, региональным палатам следовало бы повысить требовательность к претендентам, сугубо формальная «проходимость» кандидата не вполне подходит нашей профессии. Далее, следовало бы от пассивного созерцания за процессами, происходящими в той или иной палате, начать отказываться. Большая численность палаты – созерцательности не оправдание. В некоторых регионах советы палат – как «лампочка»: ее включают внешние обстоятельства – она включается, не включают – адвокаты о своем совете забывают. Многое можно было бы здесь перечислить, но это тема отдельного разговора. Или даже дискуссии, мера ведь важна во всем, в том числе и в самоуправлении (как и в его отсутствии).
– Что может адвокатура противопоставить угрозе утраты независимости?
– Мы должны быть едины в защите концепции нынешнего законодательства об адвокатуре и независимости нашего профессионального сообщества. Спорить надо и должно о чем угодно, но не о независимости адвокатуры. Дав нашим оппонентам, актуальным и потенциальным, козырь в виде внутреннего раздрая, помноженного на стремление некоторых членов корпорации разрешать конфликты в адвокатуре с помощью бюрократии, в том числе – силовой, мы всегда рискуем запустить труднообратимый процесс подчинения адвокатов государственной власти. Ущерб от такого развития событий, он не столько для нашей корпорации будет весьма ощутимым, сколько для российского общества и его граждан.
– Каким же Вы видите путь совершенствования института адвокатуры?
– Реформирование адвокатуры – актуально и будет. И конструктивное сотрудничество профессионального сообщества с Минюстом и лично Константином Анатольевичем Чуйченко в этом процессе – не только факт, но и неизбежность. Но все реформы должны вестись в пределах концепции нашего Закона, на базе независимости адвокатуры и единства адвокатов в понимании основополагающих принципов нашего профессионально-социального бытия.
