– Сергей Юрьевич, являясь сторонником адвокатской монополии, вы как-то заявили, что все практикующие в судах юристы должны иметь адвокатский статус. Почему вы считаете это необходимым? Оправданны ли, на ваш взгляд, исключения из этого правила, например, для штатных юристов предприятий?
– Относясь к адвокатуре и адвокатской деятельности с большим почтением, но одновременно и с большой требовательностью, считаю, что юридическую помощь, особенно в судах, должны оказывать исключительно квалифицированные юристы. Очень хочется, чтобы были не только диплом, но и реальные знания, и настоящий практический опыт.
Разумеется, ратую за самое широкое участие именно адвокатов в оказании юридической помощи в судопроизводстве, поскольку их знания проверены и они обязаны жестко соблюдать определенные правила, включая этические требования. И еще важный момент: некачественно осуществляемую профессиональную деятельность адвоката можно выявить, проще говоря, на него можно «найти управу» с помощью дисциплинарного производства. И этот фактор способствует тому, чтобы адвокаты старались оказывать помощь квалифицированно.
А исключения неизбежны. И штатные юристы предприятий должны без каких бы то ни было ограничений вести дела этих предприятий, и сами граждане должны иметь право вести свои собственные дела. Все это предусмотрено обсуждаемым проектом Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи, и мы будем обязаны следовать ей в том виде, в каком она будет окончательно принята1.
– Вступившие в силу изменения в Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» урегулировали ряд спорных вопросов, в частности о стажерах и помощниках адвокатов. Вы участвовали в подготовке утвержденных Советом ФПА РФ проектов положений о стажерах и помощниках. Что в этих документах считаете наиболее важным? Какую роль они должны сыграть?
– Первостепенно то, что ФПА РФ в соответствии с этими поправками получила не просто право самостоятельно урегулировать деятельность стажеров и помощников, а предусмотренную законом обязанность осуществлять это.
Значимо и то, что эти институты продолжают развиваться. Помощник адвоката – юрист, который учится практической деятельности. А стажер еще более важен, потому что он – будущий адвокат, и необходимо, чтобы он не только освоил теорию, но и ознакомился с практикой адвокатской деятельности. Давайте обратим внимание на то, что в Положении при характеристике того, что должен включать процесс стажировки, на первом месте указано получение стажером практического опыта работы под руководством адвоката-куратора, а на втором – профессиональное обучение в порядке, установленном Стандартом профессионального обучения и повышения профессионального уровня адвокатов и стажеров адвокатов.
По моему убеждению, которое уже неоднократно высказывал, в идеале стажировка должна стать обязательной для всех, кто поступает в адвокатуру, даже имея значительный опыт практической юридической деятельности (для них – хотя бы полугодичная стажировка), для знакомства со спецификой адвокатской деятельности. Главное – освоить не просто юридическое, а именно адвокатское мышление, так как в нем – наша сила.
– Расскажите, пожалуйста, о курсе «Судебная адвокатура», обучение по которому проводится в МГЮА.
– Это одна из магистерских программ, предлагаемых Университетом имени О.Е. Кутафина, которая разработана кафедрами адвокатуры и уголовно-процессуального права под руководством Светланы Игоревны Володиной и Лидии Алексеевны Воскобитовой соответственно. Она ценна тем, что преподавание ведется в сцепке теоретических положений (обучение в магистратуре предполагает как научную деятельность, так и защиту магистерской диссертации) и практических навыков. Это обусловлено запросом самих магистрантов, подавляющее большинство которых являются работающими юристами и не готовы заниматься чистой теорией. Но обе кафедры как раз полностью готовы к тому, чтобы ответить на этот запрос.
Наша кафедра изначально создавалась как практикоориентированная, с приглашением для ведения преподавания практикующих адвокатов, и сейчас под руководством Светланы Володиной мы полностью сохраняем эту традицию, модернизируя ее в соответствии с современными требованиями. То есть отчасти обучение по данной магистерской программе является своеобразной подготовкой к поступлению в адвокатуру (для тех, кто ставит перед собой такую цель). Мы стараемся научить адвокатскому мышлению, что важно для любого адвоката вне зависимости от того, на чем он специализируется.
Светлана Игоревна собрала на кафедре прекрасную команду единомышленников, и мы ведем преподавание в едином ключе: будучи сами адвокатами, понимаем и знаем, что нужно адвокатам. В этом главная ценность магистерской программы.
– С какими основными проблемами сегодня сталкивается адвокат, практикующий в сфере гражданского судопроизводства?
– Сложный вопрос. Вот вроде бы адвокат приходит в процесс, будучи полностью готовым, имея разработанную, аргументированную и обоснованную (доказательствами) позицию, и может успешно вести дело, поскольку видимых препятствий нет. Но общее впечатление крайне тяжелое. И дело даже не в том, что у адвоката в гражданском судопроизводстве нет какого-то особого статуса – он является обычным представителем. Трудно работать с доказательствами. Давно отметил, что сейчас в гражданском процессе экспертиза – «царица доказательств»: суд в подавляющем большинстве случаев выносит решение в соответствии с заключением экспертов, и если эксперты в чем-то ошиблись, то очень нечасто удается добиться назначения и проведения повторной или дополнительной экспертизы.
Еще отмечу тотальное лжесвидетельствование: если в уголовном процессе свидетели еще хоть как-то боятся давать ложные показания, то в гражданском процессе, по моим наблюдениям, они этого не боятся. Поэтому, скажу прямо, сильно радуюсь, когда удается доказать, что лжесвидетель лжет. Пусть его не привлекут к уголовной ответственности за это, главное, чтобы его неискренние показания не навредили интересам нашего доверителя.
Отмечу также малоэффективность надежд на апелляционное и кассационное обжалование. Тем ценнее, когда удается добиться отмены незаконного и/или необоснованного решения суда первой инстанции.
– Часто говорят, что в уголовном процессе стороны находятся в заведомо неравных условиях. А разве в гражданском процессе, особенно если человек судится с государством, такого неравенства нет? И как с ним бороться?
– Скажу так: формально неравенства нет. Вот за это формальное равенство и нужно держаться – крепко, твердо, настойчиво – и, основываясь на этом, уверенно отстаивать интересы доверителя, ни в коем случае не смиряясь даже с какой бы то ни было тенью неравенства. Другого пути здесь просто не вижу.
– Вы говорили, что адвокату подчас очень трудно бороться за свое статусное право на получение информации. Какой вы видите перспективу цивилизованного доступа к необходимым сведениям с помощью адвокатских запросов? И что нужно сделать, чтобы адресатам стало очевидно, что не стоит игнорировать адвокатские запросы?
– Сейчас надо в каждом случае добиваться либо информативного ответа на свой запрос с предоставлением всей запрошенной информации, либо письменного отказа в ее предоставлении, и при его необоснованности задействовать механизмы обжалования. Если каждый адвокат в случае немотивированного отказа в предоставлении ему информации будет такой отказ обжаловать, тогда и пойдет сначала по каждому региону, а потом и по всей стране в целом информация, что на адвокатские запросы лучше отвечать. Тут важен эффект не столько даже отстаивания своих прав, сколько настояния на своих правах. Покажусь идеалистом, однако уверен, что только такая наша единая политика – политика каждого адвоката – поможет протаранить воздвигаемые барьеры.
Но на перспективу смотрю довольно пессимистично: если сохранится нынешнее положение, то институт охраны профессиональной тайны и особенно институт защиты персональных данных, могут свести адвокатские запросы на нет.
Однако если в законодательство будут внесены изменения, открывающие адвокатам доступ к сведениям с ограниченным доступом, – что было бы абсолютно оправданно, так как это нужно для эффективного оказания адвокатами юридической помощи, – ситуация стала бы значительно оптимистичнее.
– Как вы полагаете, должно ли следовать наказание в случаях, когда адвокат запрашивает сведения, выходящие за пределы его деятельности по оказанию юридической помощи?
– Считаю, что должно. Только наказанием за такое нарушение, как несоблюдение требований к адвокатскому запросу, не должно быть прекращение статуса: очень надеюсь, что эта жесточайшая новелла будет когда-то из Закона об адвокатуре удалена. Отмечу здесь, что адвокат должен максимально ответственно относиться к тому, что и как он стремится получить с помощью запросов.
– Вы в принципе против такой меры дисциплинарной ответственности, как изгнание из профессии? Даже если адвокат совершает тяжкое уголовное преступление, предает своего доверителя или интересы своей корпорации?
– Совершенно нет, я не только не против такой меры, но считаю, что нужно в законе ввести различие между прекращением статуса по желанию самого адвоката и лишением его статуса как мерой дисциплинарной ответственности. Полагаю, что нельзя прекращать статус за несоблюдение требований при оформлении адвокатских запросов. А вот в тех случаях, когда адвокат предает доверителя и его интересы, сознательно грубо нарушает адвокатскую тайну, оскорбляет коллег, совершает иные тяжкие моральные проступки, которые бесспорно доказаны, – разумеется, его статус должен быть прекращен.
Но вообще было бы очень хорошо добиться введения наряду с прекращением статуса как мерой дисциплинарной ответственности еще и такой меры, как временное приостановление права осуществлять профессиональную деятельность, как это было в присяжной адвокатуре. Это даст отрезвляющий эффект для адвоката-нарушителя, но не лишит его права и возможности продолжать профессиональную деятельность2.
– Вы выступаете за унификацию дисциплинарной практики на общероссийском уровне. На ваш взгляд, какую роль в этом могут сыграть разъяснения Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам?
– Ключевую, по моему мнению. КЭС, наряду с нынешней функцией дачи разъяснений по отдельным вопросам применения КПЭА, на мой взгляд, должна дополнительно получить функцию сбора, обобщения и унификации дисциплинарной практики всех адвокатских палат ради того, чтобы за одинаковые дисциплинарные нарушения на адвокатов различных регионов налагались одинаковые меры дисциплинарной ответственности. Ведь если адвокатское сообщество России является общефедерально-объединенным, а этические нормы – едиными, то и ответственность за их нарушения должна быть одинаковой.
Но это – второстепенно. Первостепенно, чтобы понимание адвокатами норм КПЭА и их применение были одинаковыми по всей стране. Поэтому считаю, что стоит на основании обобщения дисциплинарной практики разъяснять и широко применяемые нормы.
– Вы не раз говорили, что адвокат должен быть еще и дипломатом, поскольку предупреждение судебных споров является составной частью оказываемой адвокатом юридической помощи. Хочу поздравить вас с получением диплома медиатора и спросить: какой процент конфликтов может, по-вашему, закончиться мировым соглашением?
– Спасибо большое за поздравление, мне действительно дорого то, что я прошел обучение, сдал экзамен и получил статус медиатора с правом ведения медиаторской практики. Давно собирался осуществить это – и вот, во время самоизоляции реализовал.
Процент обозначить затрудняюсь, потому что слишком велика непредсказуемость человеческого фактора – психологии наших доверителей и их оппонентов. Но понимаю, что довольно много. И благодаря тактичной и грамотной работе адвоката этот процент может только повышаться.
– Будет ли, на ваш взгляд, расширяться число случаев, когда досудебное урегулирование споров является обязательным условием подачи иска? И не повлияет ли это на спрос на помощь адвокатов?
– Очень на это рассчитываю. Убежден, что худой мир лучше доброй ссоры. Сужу по своему более чем 20-летнему опыту ведения гражданских дел в судах общей юрисдикции, что во многих семейных и наследственных спорах своевременно и грамотно проведенные переговоры вполне могли смягчить остроту спора, а затем и урегулировать его. Но когда начинается судебное разбирательство – все разногласия вспыхивают с новой силой. Момент обычно упущен, пушки с обеих сторон расчехлены, порох подожжен, и начинается пальба из всех орудий. Хорошо, если обе стороны, обессилев в судебных сражениях, смогут договориться о мировом соглашении. Особенно это ценно тогда, когда бои ведутся вокруг детей – в этом случае досудебное урегулирование нужно делать обязательным, ради благополучия самих детей.
Спрос на помощь адвокатов по гражданским делам и сейчас невелик: в большинстве регионов обращений к адвокатам для ведения гражданских дел может вообще не быть. И это плохо, так как наши сограждане могут проиграть дело из-за наделанных ими юридических ошибок, а потом обвинять кого угодно, только не себя самих, и в первую очередь – адвокатов, упрекая их в дороговизне и недоступности их помощи. К сожалению, в обществе пока нет понимания того, что квалифицированная юридическая помощь – это профессиональная деятельность, которая должна оплачиваться, причем оплачиваться хорошо. Правда, понимание того, что нужна квалифицированная юридическая помощь адвокатов, пусть не в представительстве, но хотя бы в консультировании, приходит. Поэтому и в случае досудебного урегулирования довольно быстро станет ясно, что помощь адвоката необходима.
Убежден, что мы, адвокаты, должны быть лучшими. Не просто заявлять о себе «Мы – лучшие!», а реально быть лучшими. Это трудно, но необходимо. Уверен, что мы на это безусловно способны.
1 Проектом Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи, опубликованным на сайте Минюста России, предусмотрено, что представительство во всех судебных инстанциях вправе будут осуществлять адвокаты, но предлагается ряд исключений из этого правила. Согласно разделу IV документа право на судебное представительство должно быть сохранено за лицами, осуществляющими профессиональную юридическую деятельность по трудовому договору в составе юридических подразделений (или других структурных подразделений) компаний, а также нотариусами, государственными и муниципальными служащими, руководителями организаций, близкими родственниками представляемого, его законными представителями. Кроме того, бесплатную юридическую помощь наряду с участниками государственной системы БЮП смогут оказывать специально созданные некоммерческие организации, зарегистрированные в установленном порядке.
2 Согласно п. 7 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката в решении совета адвокатской палаты о прекращении статуса адвоката за нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и КПЭА устанавливается срок, по истечении которого указанное лицо допускается к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката. Указанный срок может составлять от одного года до пяти лет.
