Обеспечить беспристрастность суда

Nemo iudex in propria causa. –
Никто не судья в собственном деле

Вследствие активизации деятельности новых кассационных инстанций и появления интересных судебных прецедентов возникает необходимость использования возможностей института отвода как важного адвокатского инструмента по обеспечению беспристрастности суда. В настоящей статье автор рассматривает ряд сформулированных в последние годы ЕСПЧ важных и полезных прецедентных решений, ломающих сложившиеся отечественные судебные стереотипы, а также приводит примеры из российской прецедентной практики. Содержащийся в статье анализ судебных решений показывает, что адвокаты должны тщательно изучать не только материалы дела, но и иную информацию, касающуюся судей и иных участников процесса, для того чтобы исключить возможность вынесения неправосудного приговора лицами, подлежащими отводу, и обеспечить законный состав суда.

Читайте также комментарии к данному материалу адвоката Алексея Касаткина и советника ФПА РФ, доцента кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), адвоката Сергея Насонова.

Если кратко классифицировать обстоятельства для отвода судьи вне зависимости от отрасли права, то их можно разделить на прямо определенные законом и носящие оценочный характер.

К прямо определенным законом относятся конкретные основания, прописанные в процессуальной норме, установление которых, как правило, не представляет особой сложности (одновременное или предшествующее участие в деле в том либо ином процессуальном статусе, наличие родства с любым из участников процесса по данному делу).

Обстоятельства для отвода, носящие оценочный характер, прописаны в ч. 2 ст. 61 УПК РФ. В соответствии с данной частью: «Лица, указанные в части первой настоящей статьи, не могут участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основания полагать, что они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела».

Как определил Конституционный Суд РФ, ч. 2 ст. 61 УПК не содержит исчерпывающего перечня обстоятельств, могущих свидетельствовать о личной, прямой или косвенной, заинтересованности судьи в исходе дела, и тем самым не исключает возможность заявления судье отвода в связи с выявлением в ходе судебного разбирательства обстоятельств, свидетельствующих о проявившихся в тех или иных его действиях и решениях по делу предвзятости и необъективности. Ни эта статья, ни ст. 64 и 65 УПК не освобождают суд от обязанности принять решение по существу заявленного судье отвода и обосновать его ссылками на конкретные обстоятельства дела¹.

Если установление обстоятельств, прописанных в процессуальной норме, как правило, не представляет особой сложности, то отвод по оценочным критериям создает серьезные сложности для правоприменителей.

Практика российских судов по рассмотрению отводов по таким основаниям изобилует массовыми отказами.

Однако Европейский Суд по правам человека в последние годы сформулировал ряд важных и полезных прецедентных решений, ломающих сложившиеся отечественные судебные стереотипы. Рассмотрим некоторые из них.

Решения ЕСПЧ

Так, согласно постановлению Европейского Суда от 2 июня 2016 г. по делу «Митров против Македонии» (Mitrov v. the former Yugoslav Republic of Macedonia) жалоба № 45959/09, § 55: «Если дело касается ответственности заявителя за смерть дочери судьи и если председательствующим судьей являлся коллега данного судьи из того же суда, то такая ситуация могла вызвать объективно обоснованные сомнения в беспристрастности всех судей суда, рассматривавшего дело».

Как видно, уголовное дело в отношении Митрова по его обвинению в убийстве рассматривал судья, который обвиняемого ранее не знал и в отношении которого не имелось персональных оснований для отвода. Однако этот судья работал в одном суде с другим судьей – отцом потерпевшей.

Данное обстоятельство, по мнению Европейского Суда, являлось достаточным основанием для отвода председательствующего судьи.

Или другой, российский пример.

В октябре 2009 г. Ревтюк, обвиняемый в изнасиловании, был заключен под стражу, а затем срок его содержания четыре раза продлевался решениями судей Василеостровского районного суда Санкт-Петербурга. Обвиняемый неизменно заявлял отводы судьям на том основании, что потерпевшая являлась помощником судьи Василеостровского районного суда Санкт-Петербурга и одновременно приходилась дочерью другого судьи этого же суда, который выступал свидетелем по данному делу.

В марте 2010 г. в ходе судебного разбирательства жалоба Ревтюка на предвзятое отношение была удовлетворена судьей Василеостровского районного суда, и было признано, что все судьи этого суда прямо или косвенно заинтересованы в исходе уголовного дела в связи с тем, что потерпевшая является их коллегой и дочерью судьи данного суда.

Уголовное дело было рассмотрено другим Петроградским районным судом, который признал заявителя виновным в изнасиловании и приговорил его к 5 годам и 6 месяцам лишения свободы.

Европейский Суд подчеркнул, что суд апелляционной инстанции имел право со ссылкой на п. 2 ст. 61 УПК РФ отменить постановления о заключении под стражу или продлении срока содержания под стражей, вынесенные Василеостровским районным судом, однако он не проводил независимой проверки аргументов заявителя о предвзятости до оценки решений районного суда как беспристрастных.

Процедура рассмотрения судьей отвода в связи с его предвзятостью, реализуемая в соответствии с п. 4 ст. 65 УПК РФ, была оценена ЕСПЧ с точки зрения объективного теста и сочтена не соответствующей требованиям Конвенции об объективности и беспристрастности суда.

Кроме этого, Европейский Суд сформулировал очень важную позицию, требующую законодательных изменений в УПК РФ, указав, что в соответствии с п. 4 ст. 65 УПК РФ заявление об отводе рассматривается тем же судьей, в отношении которого был заявлен отвод. Европейский Суд уже указывал, что процедура, при которой судьи не разрешают, а только делают вид, что разрешают заявления об отводе их самих, несовместима с требованием беспристрастности суда (см. постановление Европейского Суда по делу «А.К. против Лихтенштейна» § § 76–84 и постановление Европейского Суда по делу «А.К. против Лихтенштейна (№ 2)» (A.K. v. Liechtenstein) (№ 2) от 18 февраля 2016 г., жалоба № 10722/13, § 66). Это заключение тем более применимо в настоящем деле, в котором судьи рассматривали и отказывали в удовлетворении заявлений об отводе, касавшихся их самих, чем нарушали основополагающий принцип правосудия «никто не может быть судьей в своем собственном деле» (nemo judex in causa sua).

Примечательно также, что в данном деле российский судья в апелляционном постановлении указал, что право на беспристрастный суд не гарантируется на досудебной стадии, а доступно лишь при рассмотрении уголовного дела по существу. ЕСПЧ осудил этот подход, посчитав его несовместимым с требованием Конвенции о том, что суд должен отвечать строгим стандартам независимости и беспристрастности (см. постановление Европейского суда по правам человека по делу «Ревтюк против Российской Федерации» от 9 января 2018 г. (жалоба № 31796/10)).

Представляет интерес для адвокатов и постановление Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2018 г. по делу «Филюткин против Российской Федерации» (жалоба № 39234/08).

Заявитель Филюткин ходатайствовал об отводе судьи Д., ссылаясь на три основания: отклонение процессуальных обращений; наличие профессиональных связей между судьями Д. и М.; поведение Д., который, работая следователем, проводил расследование по другому уголовному делу с участием заявителя.

Судья Д. отклонил первое и второе основания как не влияющие на его беспристрастность, но поддержал третье основание, а также добавил по собственной инициативе четвертое основание, а именно проживание его семьи по соседству с семьей заявителя, которое не было упомянуто заявителем в его ходатайстве об отводе.

Судья Д. признал, что, работая следователем, он участвовал в деле против обвиняемого Сергея Филюткина: «Он отрицал свою вину и задерживал следствие, что наложило на отношения между нами отпечаток неприязненности. Кроме того, на момент совершения нового преступления Сергей Филюткин вместе со своей супругой, детьми и тещей проживали в том же доме, что и моя семья, вследствие чего отношения, проникнутые неприязненностью, сложились между нами довольно давно», – заключил судья, отводя свою кандидатуру.

Постановлением от 20 марта 2007 г. судья Д. удовлетворил заявление об отводе, поданное заявителем, признав, что его беспристрастность и объективность могли быть поставлены под сомнение, учитывая неприязненные отношения, сложившиеся между ним и заявителем при обстоятельствах, изложенных в замечаниях судьи, озвученных участникам уголовного дела.

27 апреля 2007 г. Брянский областной суд отменил постановление от 20 марта 2007 г. по кассационному представлению прокурора, поданному до окончания рассмотрения дела по существу. Брянский областной суд счел, что мотивы, изложенные судьей Д. при удовлетворении заявления о его отводе, были недостаточными, а уголовное дело возвратил судье Д. для нового рассмотрения по существу.

14 сентября 2007 г. Навлинский районный суд в составе судьи Д. признал заявителя виновным в совершении изнасилования и назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком на три года. Заявитель обжаловал данный приговор, сославшись среди прочего на пристрастность судьи Д. Европейский Суд, установив нарушение ст. 6 Конвенции, отметил: «…настоящее дело отличается от иных дел по данному вопросу, поскольку личная пристрастность судьи Д. по отношению к заявителю была признана самим судьей Д.» п. 37.

Судья Д. не просто сослался на два основания как на факты, которые “объективно” могли поставить под сомнение его беспристрастность, но он прямо подчеркнул, что указанные обстоятельства “наложили на отношения между ним и заявителем отпечаток неприязненности”, а в части, касающейся соседства их семей, эти обстоятельства привели к тому, что “отношения, проникнутые неприязнью, сложились… довольно давно”. Иными словами, этот судья проявлял пристрастность по отношению к заявителю. п. 38.

Европейский Суд отмечает также, что суд второй инстанции, отменив постановление от 20 марта 2007 г. по итогам рассмотрения кассационного представления, поданного прокурором до окончания рассмотрения дела по существу (см. выше § 10), оставил без внимания признание судьей Д. внутреннего предубеждения по отношению к заявителю, не указав при этом мотивы, по которым он проигнорировал столь важное обстоятельство (см., a contrario, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Драгоевич против Хорватии», § 120). п. 39.

А вот самый свежий прецедент.

Заявитель Валерий Ванеев, привлекаемый к уголовной ответственности за нарушение правил дорожного движения, повлекшее травмы потерпевшей, полагал, что судья Омутнинского районного суда Кировской области не обладал беспристрастностью из-за того, что потерпевшая являлась женой судьи того же районного суда, где рассматривалось дело.

В судебном заседании адвокат подсудимого заявил председательствующему отвод по этому основанию. Отклоняя ходатайство защитника, судья Игорь Копысов пришел к выводу, что потерпевший Шумайлов не является ни его знакомым, ни родственником, а его лично «ни прямо, ни косвенно исход дела не интересует».

Апелляционная инстанция подтвердила законность вынесенного приговора. «Вместо того чтобы успокоить сомнения осужденного в этом вопросе, апелляционная инстанция просто повторила утверждение судьи первой инстанции о том, что последний не был знакомым или родственником жертвы», – отмечается в решении Европейского суда.

При таких обстоятельствах Европейский Суд пришел к выводу, что данный факт (потерпевшая являлась женой судьи того же районного суда, где рассматривалось дело), влиял на беспристрастность судьи.

Психологическая подоплека такого отвода понятна, судья, рассматривающий уголовное дело, наиболее вероятно, не станет выносить судебный акт, противоречащий интересам супруги своего коллеги (постановление Европейского Суда по правам человека от 27 августа 2019 г. (жалоба № 78168/13) по делу «Ванеев против России»).

Или другой более ранний пример – постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Микаллеф против Мальты» (Micallef v. Malta) от 15 октября 2009 г., жалоба № 17056/06, § 97.

Дело сестры заявителя рассматривал состав из трех судей, один из которых был братом, а на позднейшей стадии дядей адвоката противной стороны.

Для небольшой страны Мальты семейные династии юристов – частое явление. Хотя и отсутствуют достаточные доказательства того, что указанный судья проявлял личную необъективность, вместе с тем, по мнению Европейского Суда, тесные семейные связи адвоката противной стороны и судьи достаточны для того, чтобы объективно оправдывать опасения сестры заявителя по поводу недостаточной беспристрастности председательствующего судьи, и меры, разубеждающие ее в этом, приняты не были.

В другом деле Европейский Суд пришел к противоположным выводам о том, что наличия рабочих отношений судей с коллегой, являвшимся братом одной из сторон по гражданскому делу, а также дружеских отношений между одним из судей и этим же коллегой не были достаточными, чтобы вызвать у объективного стороннего наблюдателя законные опасения, что эти судьи не отдадут судейской присяге преимущество перед социальными обязательствами (см. постановление Европейского Суда по делу «А.К. против Лихтенштейна» (A.K. v. Liechtenstein) от 9 июля 2015 г., жалоба № 38191/12, § 75).

Как видно, по уголовным делам ЕСПЧ проявляет более строгий и взыскательный подход к составу суда, чем по гражданским.

Представляет интерес постановление Европейского Суда по правам человека от 7 июня 2005 г. по делу «Хмельрж [Chmelir] против Чешской Республики» (жалоба № 64955/01). Заявитель обратился с ходатайством об отводе председателя палаты Высшего суда, в производстве которой находилась его жалоба, утверждая, что он ранее состоял в интимных отношениях с этой судьей. Председатель палаты не рассматривал вопрос об основаниях ходатайства об отводе и не комментировал их, он не сделал никаких официальных заявлений, которые могли бы рассеять любые, возможно, имевшиеся у заявителя сомнения. Эти обстоятельства могли породить у заявителя основания для опасений, которые были укреплены решением суда наложить на него штраф за его действия при рассмотрении дела по жалобе. В результате у заявителя имелись объективные основания опасаться, что председатель палаты Высшего суда, рассматривавший его жалобу на обвинительный приговор по уголовному делу, не проявил требуемую беспристрастность.

Можно предположить, если бы судья надлежащим образом рассмотрела доводы отвода, дала бы им оценку, не найдя их доказанными, то никаких проблем в смысле беспристрастности могло и не возникнуть.

Из практики российских судов

Из российской прецедентной практики примечательно надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ № 12-О10–1, согласно которому само по себе наличие родственных отношений между обвиняемым и помощником судьи при отсутствии обстоятельств, дающих основание полагать, что судьи суда лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного дела, не является безусловным основанием для отводов или самоотводов всему составу Козьмодемьянского городского суда (Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 2010 г. (утв. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 15 сентября 2010 г.).

Как видно, для отвода судьи имеет значение именно его родство либо особые отношения с участниками процесса, а иногда с другими судьями, являющимися родственниками участников процесса, а не родство последних с помощниками судей либо секретарями судебных заседаний. Но встречались и исключения из правила.

Так, согласно кассационному определению Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 17 июня 2003 г. № 19-кп003–38 территориальная подсудность уголовного дела изменена, так как всему составу суда заявлен отвод в связи с тем, что у подсудимого за время работы в должности начальника Буденновского межрайонного отдела управления федеральной службы налоговой полиции РФ по Ставропольскому краю сложились определенные личные отношения со всеми судьями Буденновского городского суда и, кроме того, в данном суде работает секретарем судебного заседания его дочь.

Однако родство подсудимого с секретарем судебного заседания в приведенном примере являлось не единственным основанием для отвода всех судей.

Как мне представляется, оценка ситуации изменится кардинально, если дочь – секретарь судебного заседания будет вести протокол по уголовному делу в отношении своего отца – подсудимого либо она же будет вести протокол по делу, в котором потерпевший (государственный обвинитель) является ее отцом или близким родственником.

Очевидно, что секретарь судебного заседания, заинтересованный в исходе дела, сможет изготовить протокол судебного заседания, не соответствующий ходу судебного разбирательства, и тем самым создать условия для вынесения незаконного судебного акта.

* * *

Приведенные судебные прецеденты обязывают адвокатов тщательно изучать не только материалы дела, но и иную информацию, касающуюся судей и иных участников процесса, для того чтобы исключить возможность вынесения неправосудного приговора лицами, подлежащими отводу, и обеспечить законный состав суда.