«Карфаген должен быть разрушен!»

Продолжаю ранее начатую тему обжалования в Конституционном Суде РФ ряда норм УПК РФ, касающихся содержания обвиняемых в «клетке» в ходе судебных заседаний.

Согласно правовым позициям Комитета по правам человека ООН содержание подсудимых в клетке во время судебных заседаний нарушает принцип презумпции невиновности, поскольку выставляет их в суде в обличии, указывающем на то, что они могут быть опасными преступниками¹. В соответствии с правовыми позициями Европейского Суда по правам человека содержание подсудимого в клетке в ходе судебного заседания нарушает не только презумпцию невиновности, но и другие гарантии справедливого судебного разбирательства, включая равенство сторон и принцип беспристрастности суда².

Действительно, судьи (особенно присяжные заседатели) непроизвольно воспринимают подсудимых в клетках как опасных преступников, которые содержатся там не просто так. Также это нарушает и право свободно и конфиденциально общаться с защитником в ходе судебного заседания, что является составной частью права на получение квалицированной юридической помощи³. Так, обвиняемые, находящиеся в «клетке» (защитной кабине иного вида), лишены возможности свободно и конфиденциально консультироваться с защитником в оперативном режиме (ввиду того, что в ходе заседания защитник находится на некотором удалении от клетки). Кроме того, рядом с «клеткой» всегда находятся сотрудники конвоя (в клетке зачастую находятся и другие подсудимые по делу, позиции которых могут существенно отличаться), что исключает свободное и конфиденциальное общение с адвокатом⁴.

Также ЕСПЧ установил, что подсудимые, находясь в металлических клетках, испытывают чувство унижения, неполноценности, стыда и беспомощности тогда, когда больше всего нуждаются в концентрации, поскольку судебное разбирательство касается такого важного вопроса, как их уголовная ответственность⁵.

Как представляется, нормы УПК с учетом названных международных стандартов правосудия обязывают председательствующего в судебном заседании обеспечивать, чтобы подсудимый мог пользоваться гарантиями справедливого судебного разбирательства в полном объеме.

Так, согласно ч. 3 ст. 1 УПК, если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные Кодексом, то применяются правила международного договора. В соответствии с ч. 2 ст. 8.1 УПК судьи рассматривают и разрешают уголовные дела в условиях, исключающих постороннее воздействие на них. Как указано в ч. 1 ст. 14 Кодекса, обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном Кодексом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Суд создает необходимые условия для осуществления сторонами предоставленных им прав (ч. 3 ст. 15 УПК). Согласно ч. 1 ст. 243 УПК председательствующий руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные Кодексом меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон.

Суды понимают данные нормы УПК таким образом, что содержание подсудимого в клетке в ходе судебных заседаний не нарушает гарантий справедливого судебного разбирательства⁶. Вместе с тем каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ). Содержание обвиняемых в клетке нарушает презумпцию невиновности, поскольку выставляет их в суде в обличии, указывающем на то, что они могут быть опасными преступниками.

Кроме того, судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции). Как было отмечено, содержание в клетке нарушает данные принципы, поскольку подсудимые чувствуют себя униженными (объектом, а не субъектом судебного разбирательства), не могут сосредоточиться и эффективно себя защищать. Неравенство в процессе проявляется уже в том, что гособвинитель не находится в клетке (а еще и одет в форму, что вызывает к нему доверие как к должностному лицу), у него имеется стол (на котором он может делать записи, разложить процессуальные документы и т.д.), а подсудимый находится в клетке, где стола нет, в связи с чем он вынужден вести записи и писать ходатайства «на коленке» или «на корточках», не может разложить перед собой документы в определенном порядке и т.д.

Так, фотография заявителя жалобы в КС Александра Сазонова, представителем которого я являюсь, при написании ходатайства в клетке демонстрирует, как на самом деле принцип процессуального равенства сторон реализуется в российских судах.

Содержание в клетке также препятствует подсудимому использовать право на ознакомление с процессуальными документами и на исследование вещественных доказательств. В ходе заседания подсудимый, как правило, даже лишен возможности попить воды (в отличие, к примеру, от прокурора). Объективно стороны обвинения и защиты ставятся в связи с этим в неравные условия. Если признать, что содержание подсудимого в клетке не нарушает его права, тогда выходит, что для соблюдения принципа процессуального равенства сторон в ходе судебного заседания гособвинителя также необходимо помещать в клетку?

Как разъяснил Конституционный Суд РФ, право на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48 Конституции) в обязательном порядке включает непосредственное общение с адвокатом и обеспечение конфиденциальности сведений, сообщаемых ему доверителем (см., например, абз. 5 п. 3 Постановления от 29 ноября 2010 г. № 20-П). В связи с этим, как представляется, подсудимый имеет гарантированное Конституцией право в ходе процесса сидеть за столом рядом с защитником, чтобы получать юридическую помощь в конфиденциальных условиях и в оперативном режиме. Принудительное содержание подсудимого в клетке (защитной кабине иного вида) посягает на данное право. Попытка общения в такой ситуации нарушит порядок проведения судебного заседания и уж точно не будет конфиденциальной. Более того, даже после объявления перерыва в заседании конфиденциальное общение невозможно ввиду того, что сотрудники конвоя в силу должностных обязанностей всегда находятся рядом с обвиняемым⁷.

Как подчеркивал ЕСПЧ, право обвиняемого общаться с адвокатом, не боясь, что их разговоры может кто-то подслушать, является одним из основных требований справедливого судебного разбирательства в демократическом обществе – в противном случае юридическая помощь станет гораздо менее эффективной⁸. При этом данное право охватывает и общение обвиняемого с адвокатом в ходе судебного заседания⁹.

Кроме того, как разъяснил Конституционный Суд, конституционное право на полную, справедливую и эффективную судебную защиту на основе равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19, ч. 1 и 2 ст. 46 Основного Закона) включает не только право на законный суд, но и гарантии объективности, независимости и беспристрастности судей, а обеспечение этих гарантий является важнейшей целью государства (абз. 4 п. 2 Постановления от 9 ноября 2018 г. № 39-П).

Действительно, содержание подсудимых в клетке вызывает обоснованные сомнения в беспристрастности судей, поскольку они невольно воспринимают таких подсудимых как опасных преступников, которым даже нельзя позволить сидеть в ходе заседания рядом с защитником.

Так, научные исследования показывают, что присяжные заседатели почти вдвое чаще выносят обвинительный вердикт в отношении подсудимых, которые содержатся в стеклянной защитной кабине (не говоря уже о клетке)¹⁰.

В 2014 г. профессор Дэвид Тайт из Университета Западного Сиднея (Австралия) провел эксперимент с участием 407 присяжных в здании местного суда и распределил их по одному из трех сценариев. В первом сценарии подсудимый сидел за столом рядом с адвокатом, что соответствует подходу, используемому в США. Во втором сценарии подсудимый находился на открытой скамье подсудимых за небольшим ограждением отдельно от адвоката, что является распространенной практикой в Австралии. В последней ситуации подсудимый содержался в стеклянной защитной кабине, похожей на те, что используют в России.

В каждом сценарии были использованы одни и те же факты: подсудимый обвинялся в планировании теракта при наличии лишь косвенных доказательств, и ему предстояло 45-минутное судебное разбирательство. Затем присяжные уходили в совещательную комнату и выносили вердикт. Роль судьи, подсудимого, защитника, гособвинителя и свидетелей исполняли профессиональные актеры. Присяжными были обычные граждане, которые могли выступать в таком качестве, согласно действующим законам. Каждый раз процесс был абсолютно одинаков – те же доказательства, показания, те же актеры и речи, произнесенные в той же манере. При этом подсудимый всегда молчал, чтобы не нарушить чистоту эксперимента.

Результаты показали, что нахождение подсудимого в зале суда оказывает значительное влияние на то, воспринимался ли он как виновный. Так, когда подсудимый сидел за столом рядом с адвокатом, только 36% присяжных признали его виновным. Когда он сидел на открытой скамье подсудимых – его признали виновным 47% присяжных. Но когда подсудимого помещали в стеклянный «аквариум», виновным его признали 60% присяжных. Таким образом, эксперимент доказывает, что содержание подсудимого в защитной кабине либо даже за невысоким ограждением лишает его права на справедливый суд, нарушает презумпцию невиновности и принцип беспристрастности присяжных.

Вместе с тем нет оснований полагать, что содержание подсудимых в клетке не влияет на профессиональных судей. Так, судья Тульского областного суда Сергей Зеленин еще в 2002 г. писал, что помещение подсудимого в «клетку» ставит под сомнение конституционный принцип равенства всех перед судом: «К тем подсудимым, которые предстают перед судом “за решеткой”, суд невольно в той или иной мере может проявить недолжное отношение, воспринимая вопрос об их опасности для общества как предрешенный»¹¹. Возможно, этим во многом объясняется «обвинительный уклон» отечественного правосудия.

Тот факт, что содержание в клетке в зале суда нарушает право на справедливое судебное разбирательство, признают и высокопоставленные российские должностные лица. Так, глава комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрей Клишас отмечал: «Будучи за решеткой, подсудимый не может контактировать со своим адвокатом и, соответственно, реализовывать свое право на получение квалифицированной юридической помощи. Можно констатировать, что наше общество в целом уже негативно воспринимает то, что подсудимые размещаются в клетках, будь то металлические или же стеклянные конструкции. Возьмем простой пример, когда подсудимому ранее была назначена мера пресечения в виде домашнего ареста. Он из дома приезжает в суд и сразу же оказывается в клетке – это уже элемент психологического давления»¹². По мнению спикера Совета Федерации РФ Валентины Матвиенко, «в России нужно применять европейскую практику: чтобы подсудимый сидел рядом со своим адвокатом за столом»¹³.

Заместитель председателя комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Юрий Синельщиков отмечал, что использование клеток заранее настраивает участников процесса против подсудимого: «Когда я бываю в суде и вижу, что подсудимый сидит в клетке, мне от этого плохо. Он находится в ней с самого начала, ждет приговора. Вот пришел свидетель, не знающий дела, однако имеющий возможность повлиять на него. Он видит, что человек находится в клетке – значит, он преступник. Соответственно, свидетель начинает говорить более жестко, нежели на следствии»¹⁴. Проработавший много лет в прокуратуре господин Синельщиков добавил: «Отправляя человека в клетку или “аквариум”, следствие решает не проблему безопасности, просто так проще вызвать у него растерянность, лишить возможности активно защищаться»¹⁵.

Сенатор Людмила Нарусова обращает внимание на «антиконституционность сложившейся практики: в соответствии с Основным Законом человек считается невиновным до приговора суда. Даже нюрнбергский процесс над нацистскими преступниками проходил без клеток, хотя бóльших преступников и злодеев в мире не было»¹⁶.

Наконец, в пояснительной записке к законопроекту № 587542-7 указано, что «Подозреваемый, обвиняемый или подсудимый, помещенный в защитную кабину, физически и психологически изолирован от судебного заседания. В первую очередь это касается контакта со своим адвокатом и соответственно реализации его права на получение квалифицированной юридической помощи»¹⁷.

В результате содержания в клетке в ходе судебных заседаний обвиняемые испытывают чувство унижения, неполноценности, стыда и беспомощности, хотя формально они считаются невиновными. Это мешает им концентрироваться на процессе и эффективно себя защищать. Следует отметить, что в тоталитарном Советском Союзе¹⁸ подсудимые (даже обвинявшиеся в совершении самых тяжких преступлений) не помещались в клетку в зале суда¹⁹. При этом в России, которая объявила себя правовым государством (ч. 1 ст. 1 Конституции), такое обращение с подсудимыми является системным.

Стоит отметить, что клетка в судах не используется не только в западных странах, но и, например, в Армении,²⁰ Грузии²¹ и КНР,²² без какого-либо ущерба для безопасности.

Суды являются основным гарантом справедливости судопроизводства, на них возложена позитивная обязанность обеспечить практическое и эффективное соблюдение права на защиту²³. Однако оспариваемые нормы УПК трактуются судами таким образом, что не препятствуют содержанию подсудимых в клетках в ходе судебных заседаний. Также указанные законоположения не обязывают суд решать этот вопрос с вынесением мотивированного судебного акта, в котором были бы приведены доводы в обоснование необходимости содержания подсудимого в клетке (защитной кабине иного вида).

В отсутствие такого судебного акта подсудимый лишен возможности оспорить его помещение в клетку в вышестоящий суд, что нельзя признать соответствующим праву на доступ к правосудию (ч. 1 и 2 ст. 46 Конституции). Так, ЕСПЧ установил, что в правовой системе России отсутствуют эффективные средства правовой защиты от содержания в клетках в ходе судебных заседаний, что также признали и власти РФ²⁴.

Кроме того, в результате сложившейся практики применения оспариваемых норм нарушается право подсудимых, содержащихся в клетках, на возмещение государством вреда, причиненного незаконными (нарушающими международные обязательства РФ) действиями (бездействием) госорганов и их должностных лиц (ст. 53 Конституции).

Таким образом, оспариваемые нормы по смыслу, придаваемому им в правоприменительной практике, как представляется, не соответствуют Конституции (ст. 15 (ч. 4), 17 (ч. 1), 18, 19 (ч. 1), 46 (ч. 1 и 2), 48 (ч. 1), 49 (ч. 1), 53 и 123 (ч. 3)).

В целом содержание обвиняемых в клетках в зале суда (как животных в зоопарке) является примером того, как соображения по поводу безопасности могут превалировать над правами личности и как зал суда превращается в продолжение тюрьмы²⁵.

Думаю, нельзя не согласиться с сенатором Андреем Клишасом в том, что «наше общество в целом уже негативно воспринимает тот факт, что подсудимые размещаются в клетках»²⁶. Скоро мы узнаем, является ли в этом смысле Конституционный Суд РФ составной частью российского общества. Опровергнуть приведенные аргументы по существу, как представляется, невозможно. Если Конституционный Суд и откажет в удовлетворении жалобы № 577/15-01/2023, то, полагаю, только по формальным основаниям.

Однако, какое бы решение по данной жалобе Конституционный Суд РФ ни принял, вектор общественного развития в данном вопросе очевиден. Как показывает опыт США, право обвиняемого сидеть за одним столом с его защитником было завоевано главным образом благодаря настойчивости адвокатов, которые заявляли соответствующие ходатайства и обжаловали отказы в их удовлетворении вплоть до Верховного Суда США. Поэтому я призываю уважаемых коллег (адвокатов и правозащитников) последовать примеру адвокатов США и присоединиться к кампании по ликвидации клеток в российских судах: обжаловать каждый случай помещения обвиняемого в клетку вплоть до Комитета по правам человека ООН и Комитета против пыток ООН, которые вправе рассматривать соответствующие индивидуальные жалобы²⁷. Очевидно, что рано или поздно в результате этого давления мы добьемся ликвидации клеток в залах судебных заседаний, а противники прогресса окажутся на обочине истории!