Нюансы взыскания договорной неустойки (штрафа, пеней) в арбитражном процессе

Ежедневно в арбитражные суды поступает множество исковых заявлений, в которых одним из требований, заявляемых истцом, является взыскание с ответчика договорной неустойки.

Законодатель, раскрывая понятие неустойки (штрафа, пеней), определяет ее денежной суммой, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, в том числе просрочки. Необходимо подчеркнуть, что с точки зрения закона неустойка, штраф и пени – это синонимы, так как описываются одним определением.

Преимущественно диспозитивный характер гражданского права позволяет сторонам самостоятельно устанавливать степень и меру ответственности за нарушение достигнутых договоренностей. Такой тезис подкрепляется ст. 421 ГК РФ, в соответствии с которой стороны свободны в своем праве заключать договор и определять его условия по своему усмотрению.

Законодатель в определенной мере ограничивает свободу сторон, указывая в ст. 333 ГК, что в случае явной несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства суд вправе уменьшить ее. При этом применительно к арбитражным спорам сделана специальная оговорка, в соответствии с которой снижение неустойки допускается в исключительных случаях: когда будет доказано, что ее взыскание в предусмотренном договором размере может привести к получению необоснованной выгоды на стороне взыскателя. Правовая конструкция указанной статьи позволяет заключить, что явная несоразмерность неустойки последствиям нарушения обязательства и получение кредитором необоснованной выгоды – не тождественные категории.

Право арбитражных судов снижать договорную неустойку из соображений о ее несоразмерности последствиям нарушения обязательства в случае, если ответчик не доказал, что такая неустойка может привести к получению необоснованной выгоды на стороне кредитора, не является очевидным. Вместе с тем суды в одних случаях снижают договорную неустойку по ходатайству ответчика, в других – нет.

Учитывая практику арбитражных судов, оговорка, установленная законом, на мой взгляд, не совсем удачна, так как во взаимоотношения предпринимателей – профессиональных участников рыночных отношений, наделенных свободой определения условий договора, искусственно внедряется оценочная по своей природе переменная. В отсутствие критериев того, в каких случаях неустойка принимает форму необоснованной выгоды для взыскателя, при правовой неопределенности понятия исключительного случая у судов фактически возникает абсолютная свобода толкования закона, что, в свою очередь, формирует противоречивую практику.

В одном из дел, рассмотренных Арбитражным судом Республики Башкортостан¹, мы представляли интересы истца, обратившегося в суд с требованием о взыскании основного долга и договорной неустойки, равной 0,3% от стоимости подлежащих оплате работ за каждый день просрочки. Ответчик со своей стороны ходатайствовал о снижении неустойки, при этом не раскрывая причин, по которым он не оплатил выполненные и фактически принятые им работы, и не пытаясь доказать, что взыскание договорной неустойки в заявленном размере может привести к получению необоснованной выгоды для истца.

Возражая относительно снижения договорной неустойки, мы пояснили суду, что истец (субподрядчик) выполнил своими силами и за свой счет работы, ответчик (подрядчик) принял их, сдал генподрядчику, получил причитающееся вознаграждение, но расчет с истцом так и не произвел. Истец рассчитывал на своевременную оплату со стороны ответчика, в связи с чем непоступление в оборот указанной суммы явилось для него неожиданным фактором, влекущим существенные экономические потери. На этом фоне, учитывая, что при наличии денежных средств ответчик длительное время без объяснения причин не осуществлял расчет и не произвел его после обращения истца в суд, неустойка из расчета 0,3% от цены задолженности за каждый день просрочки представлялась справедливой.

Несмотря на это, АС РБ снизил размер договорной неустойки с 0,3% до 0,1%, ссылаясь на Определение Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2000 г. № 263-О, в котором разъяснено, что предоставленная суду возможность снижать размер неустойки в случае ее чрезмерности по сравнению с последствиями нарушения обязательств является одним из предусмотренных в законе правовых способов, направленных против злоупотребления правом свободного определения размера неустойки, т.е., по сути, на реализацию требования ст. 17 Конституции РФ, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

Таким образом, КС не только пришел к парадоксальному выводу о том, что свободное определение размера неустойки является формой злоупотребления правом участниками договорных отношений, но и заключил, что в ст. 333 ГК речь идет не о праве суда, а о его обязанности установить баланс между применяемой к нарушителю мерой ответственности и оценкой действительного (а не возможного) размера ущерба, причиненного в результате конкретного правонарушения, притом что в законе установлено право, а не обязанность суда в части снижения неустойки.

Изложенная в определении позиция представляется противоречащей не только положениям закона и общим принципам гражданского права, но и Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» (далее – Постановление Пленума ВС № 7), из которого следует, что размер неустойки может быть увеличен, если такое увеличение не запрещено законом, при этом данное действие участников договорных отношений не рассматривается сквозь призму злоупотребления правом.

Свое решение АС РБ также мотивировал тем, что «задача суда состоит в устранении явной несоразмерности штрафных санкций, следовательно, суд может лишь уменьшить размер неустойки до пределов, при которых она перестает быть явно несоразмерной, причем указанные пределы суд определяет в силу обстоятельств конкретного дела и по своему внутреннему убеждению». Суд также отметил, что неустойка в размере 0,3% в день превышает обычно устанавливаемую ставку 0,1%, в связи с чем посчитал возможным снизить размер неустойки втрое, применив ставку 0,1% в день. Такую меру суд счел справедливой, достаточной и соразмерной. С решением первой инстанции согласились апелляция и кассация, и оно вступило в законную силу.

Нам не удалось найти официальной статистики относительно размера неустойки, обычно применяемой сторонами договорных отношений, в связи с чем вывод арбитражного суда о том, что определенная сторонами договора неустойка превышает обычно используемую ставку, вероятно, основан на эмпирических наблюдениях из правоприменительной практики и, на мой взгляд, не должен претендовать на объективность.

Анализируемое решение АС РБ также представляется противоречащим позиции, изложенной в Постановлении Пленума ВС № 7, о том, что снижение неустойки судом допускается только по обоснованному заявлению должника.

В свою очередь ВАС РФ перефразировал положения п. 2 ст. 333 ГК, указав, что с учетом компенсационного характера гражданско-правовой ответственности под соразмерностью суммы неустойки последствиям нарушения обязательства Кодекс предполагает выплату кредитору такой компенсации его потерь, которая будет адекватна и соизмерима с нарушенным интересом, в связи с чем снижение неустойки судом возможно только в одном случае – при ее явной несоразмерности последствиям нарушенного права².

АС РБ, снижая неустойку, посчитал, что она несоразмерна последствиям нарушенного обязательства, сравнивая определенный договором порядок расчета неустойки с тем, который обычно применяется другими участниками договорных отношений. Но это, в свою очередь, не доказывает, что в случае удовлетворения исковых требований истец получил бы необоснованную выгоду с учетом последствий, которые повлекло неисполнение ответчиком договорных обязательств.

В другом деле³ АС г. Москвы, ссылаясь на постановление Президиума ВАС, снизил договорную неустойку с 11,62 млн руб. до 81,6 тыс. руб. Позицию суда поддержали апелляционная и кассационная инстанции, однако в настоящее время судебные акты обжалуются в Верховном Суде, который принял кассационную жалобу к производству и передал на рассмотрение Судебной коллегии, в связи с чем, возможно, последуют новые правовые рекомендации со стороны ВС.

Стоит отметить, что законодательство, разъяснения высших судов, а также судебные решения должны обеспечивать баланс интересов обеих сторон гражданско-правовых отношений. В связи с этим снижение договорной неустойки, которую стороны установили, исходя из принципа свободы договора, не должно ущемлять и интересы кредитора. При сложившейся практике кредитор находится в заведомо невыгодном положении, так как не может рассчитывать на получение неустойки в определенном договором размере в случае нарушения должником условий договора, если такое взыскание будет осуществляться в судебном порядке.

Таким образом, свобода договора в части самостоятельного определения меры ответственности за нарушение его условий, на мой взгляд, носит скорее декларативный, нежели реальный характер.

Вместе с тем в практике встречается множество дел, в которых суды не усмотрели оснований для применения ст. 333 ГК в части снижения договорной неустойки, несмотря на то, что фактические обстоятельства дел весьма схожи с теми, в которых суды удовлетворяли ходатайство ответчика о снижении неустойки.

Так, в одном из дел, рассмотренных АС Оренбургской области⁴, истец обратился с требованием о взыскании штрафа в 500 тыс. руб., а также неустойки по договору поставки в 69,6 тыс. руб. Заявляя требование о взыскании штрафа, истец ссылался на пункт договора, устанавливающий обязанность уплаты штрафа в случае нарушения условий приложения № 1 к договору – «Спецификация товара», а, требуя взыскать пени, опирался на другой пункт договора, которым стороны определили, что за нарушение сроков поставки товара покупатель вправе требовать с поставщика уплаты неустойки (пеней) в размере 0,1% от стоимости товара, не поставленного в срок, за каждый день просрочки.

В своих возражениях ответчик просил суд применить положения ст. 333 ГК, пояснив, что вынужден нести двойную ответственность за одно и то же нарушение, поэтому размер неустойки следует пересмотреть.

Несмотря на возражения ответчика, АС Оренбургской области решением от 15 декабря 2022 г. удовлетворил исковые требования о взыскании штрафа и неустойки по договору поставки. Решение устояло в апелляции и кассации.

АС Уральского округа при рассмотрении кассационной жалобы пришел к выводу, что штраф и пени являются разновидностями неустойки, поэтому в договоре допускается как сочетание штрафа и неустойки за одно нарушение, так и одновременное установление штрафа и неустойки за разные нарушения. Помимо этого суд отметил, что применение ст. 333 ГК является правом, но не обязанностью суда, реализуемым при наличии достаточных доказательств несоразмерности заявленного требования.

Из решения суда следует, что истец внес предоплату за товар в 250 тыс. руб., а после просрочки поставки, допущенной ответчиком, расторг договор в одностороннем порядке, в отдельном производстве взыскал предоплату и обратился в суд с самостоятельным требованием о взыскании неустойки и штрафа. Однако суды не нашли оснований для признания взыскиваемой неустойки в форме штрафа и пеней несоразмерной нарушенному обязательству и не посчитали, что взыскание неустойки в таком размере может привести к необоснованной выгоде на стороне кредитора.

В одном из постановлений АС Приволжского округа отметил: положениями ГК прямо установлено, что физические и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе; они свободны в установлении их прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. Установление по соглашению сторон неустойки в виде сочетания единовременного штрафа и пеней, начисляемых за каждый день просрочки исполнения обязательства, не противоречит законодательству и не свидетельствует о применении двойной ответственности за одно правонарушение. Предъявление одновременно требований об уплате пеней и штрафа правомерно, если применение данных требований в сочетании предусмотрено соглашением сторон. В таком случае обе указанные составляющие включаются в понятие «неустойка».

К аналогичному выводу пришел и АС Московского округа⁵.

Вместе с тем сложно согласиться с позицией судов в этом вопросе. В начале этой публикации я акцентировал внимание на определении понятия неустойки, приведенного в ст. 330 ГК, в соответствии с которым законодатель считает неустойку, штраф и пени тождественными.

Резюмируя, считаю целесообразным скорректировать ГК и внести правовую определенность в соотношение понятий неустойки, штрафа и пеней, определить возможность или невозможность их взыскания независимо друг от друга или параллельно друг с другом, а также уточнить критерии, по которым неустойка (штраф, пени) может быть снижена в арбитражном процессе.

Возможно, законодателю стоит взглянуть на договорную неустойку не с точки зрения необоснованной выгоды на стороне взыскателя, а с позиции должника и причин, по которым тот отступил от условий договора. Если должник докажет, что принял все необходимые меры для того, чтобы выполнить обязательства в срок, но нарушение условий договора обусловлено причинами, которые можно отнести к уважительным, то неустойка может быть снижена. Поведение должника в период исполнения договора, а также на досудебном и судебном этапах может и должно учитываться судами при решении вопроса о справедливой мере ответственности за нарушение договора. Такой подход, полагаю, упростит должнику доказывание несоразмерности неустойки и поможет объективно разрешить спор по существу.