Полномочия следственных органов в отношении бизнеса: спорные вопросы

Проблема незаконного уголовного давления правоохранительных органов на предпринимателей в России существует с момента появления в нашей стране предпринимателей. Известно, насколько такое давление губительно для экономики. Чтобы защитить бизнес от неправомерного давления, законодатель последовательно проводит политику ограничения полномочий правоохранительных органов в отношении предпринимателей.

Приведем наиболее распространенные виды превышения полномочий должностными лицами следственных органов:

• возбуждение «заказных» уголовных дел. Речь идет о возбуждении уголовных дел по факту или в отношении конкретного лица при явном отсутствии события или состава преступления. Само по себе возбуждение уголовного дела, даже если оно не сопровождается задержанием, заключением под стражу и иными «репрессивными мерами» в отношении руководителей или собственников компании, может иметь негативные последствия для бизнеса: сотрудники вынуждены отвлекаться на подготовку документов по запросам следователей и на участие в следственных действиях; обыски и выемки документов и компьютерной техники дестабилизируют деятельность хозяйственного общества. Кроме того, факт наличия возбужденного уголовного дела подрывает деловую репутацию компании;
• изъятие предметов и документов, необходимых для текущей операционной деятельности юрлица. Речь идет о случаях проведения следственных действий (обыск, осмотр, выемка и т.д.), в ходе которых могут изыматься оригиналы документов, компьютерная техника с бухгалтерским программным обеспечением и рабочими базами данных, товары со склада или оборудование;
• нарушение конституционных прав граждан в случае незаконного избрания предпринимателям меры пресечения. Очевидно, что избрание в отношении руководителя компании заключения под стражу или домашнего ареста (а в некоторых случаях и запрета определенных действий) фактически исключает его из управления бизнесом с соответствующими негативными последствиями.

Поправки, внесенные в УПК РФ в июне с.г.¹, представляют собой очередную попытку законодателя ограничить полномочия правоохранителей в отношении бизнеса. Так, ст. 99 Кодекса пополнилась ч. 2, содержащей норму, обязывающую должностных лиц органов предварительного расследования и судей при избрании в отношении подозреваемых или обвиняемых в «предпринимательских» преступлениях меры пресечения рассматривать возможность избрания меры, позволяющей продолжать заниматься предпринимательской деятельностью. Конечно, данная норма не является абсолютной гарантией от применения самой строгой меры пресечения, но тем не менее внесение такой поправки можно только приветствовать. Несоблюдение (хотя бы формальное) данного положения УПК может являться основанием для отмены избранной меры пресечения.

Статья 108 УПК дополнена ч. 3.1, согласно которой при избрании меры пресечения в виде стражи по ряду преступлений, которые являются «предпринимательскими» только если совершены предпринимателями либо членами органов управления коммерческой организации (ст. 159, 160 и т.д.), на сторону обвинения фактически возложена обязанность доказать, что преступление не связано с предпринимательской деятельностью. Представляется, что причиной появления данной нормы является реакция законодателя на сложившуюся правоприменительную практику, в соответствии с которой суды, принимая решение о заключении предпринимателя в СИЗО, обходили запрет, установленный ч. 1.1 ст. 108 УПК, немотивированно ссылаясь на отсутствие связи преступления с предпринимательской деятельностью обвиняемого.

Самые важные изменения, на наш взгляд, внесены в ст. 109, 162 и 223 УПК. Суть их сводится к повышению уровня должностного лица, уполномоченного давать согласие на возбуждение ходатайств о продлении сроков стражи и предварительного следствия (дознания) по делам об экономических преступлениях. Теперь продлевать сроки предварительного следствия (дознания) и содержания под стражей (так же, как домашнего ареста и запрета определенных действий) по «предпринимательским» делам следователь (дознаватель) сможет только с согласия руководителя следственного органа (для дознания – прокурора) по субъекту РФ.

Данное изменение действительно может способствовать сокращению числа предпринимателей, содержащихся под стражей, поскольку при обращении с ходатайством к вышестоящему руководителю следственного органа (или вышестоящему прокурору) неизбежно повышается уровень контроля. Как правило, материалы дела и само ходатайство предварительно изучаются должностными лицами следственного органа по субъекту (или прокуратуры субъекта), которые, как правило, более объективны и имеют более высокую квалификацию, чем должностные лица районного уровня. Соответственно, принимая решение об обращении в суд с ходатайством об избрании меры пресечения предпринимателю по «заказному» делу, районные правоохранители будут учитывать, что их действия впоследствии будет проверять руководитель вышестоящего следственного органа (или вышестоящий прокурор) и в случае признания их незаконными могут наступить последствия дисциплинарного характера.

В целом нововведения можно оценить позитивно. Конечно, было бы наивным полагать, что после вступления поправок в силу ситуация с незаконным давлением на предпринимателей сразу нормализуется. Оценить эффективность введенных норм, как всегда, позволит практика.

Возвращаясь к вопросу о возможности ограничения полномочий правоохранителей в отношении бизнеса, представляется целесообразным дополнить ст. 105.1 и 107 УПК (регламентирующие избрание меры пресечения в виде запрета определенных действий и домашнего ареста) нормами (аналогичными ч. 1.1 ст. 108), запрещающими избрание указанных мер лицам, обвиняемым в преступлениях экономического характера. Конечно, данные статьи закона содержат указание на их применение в порядке, предусмотренном ст. 108 УПК, однако это не исключает риск их истолкования правоприменителем как отсутствие такого запрета.

Также, на наш взгляд, стоит распространить действие ч. 2 ст. 99 УПК на индивидуальных предпринимателей и членов органов управления хозяйственных обществ независимо от квалификации преступного деяния и его связи с предпринимательской деятельностью. Подчеркнем, что это предложение не стоит расценивать как позволяющее предпринимателям уклоняться от уголовной ответственности по любым категориям преступлений, но, возможно, оно поможет обеспечить более разумный подход к избранию предпринимателям меры пресечения.

В заключение добавим, что одним лишь нормативным регулированием решить проблему давления на бизнес со стороны правоохранительных органов невозможно.

Такие факторы, как низкий уровень зарплаты сотрудников правоохранительных органов, ненормированный рабочий день и колоссальный документооборот, когда правоохранители вынуждены львиную долю рабочего времени тратить на написание справок и рапортов, большую часть которых можно было бы спокойно исключить из документооборота, зачастую вынуждают профессионалов менять место работы либо искать способы получения дополнительного заработка, большинство из которых описаны в нормах УК РФ о коррупционных преступлениях.

Кроме того, серьезной проблемой является низкая эффективность судебного контроля как на стадии предварительного следствия, так и после направления уголовного дела в суд. С сожалением приходится констатировать, что по делам, которые еще 10 лет назад однозначно закончились бы оправдательным приговором, суды в настоящее время выносят приговоры обвинительные, в том числе с назначением наказания в виде реального лишения свободы. Апелляционные и кассационные жалобы на приговоры по «экономическим» преступлениям, равно как и жалобы в порядке ст. 125 УПК, судами зачастую фактически игнорируются. Причины низкого качества работы судов также носят не процессуальный, а организационно-административный характер.

Пока не будут разрешены указанные вопросы, проблема незаконного уголовного преследования предпринимателей останется актуальной, какие бы меры, в том числе законодательные, ни принимались для ее решения.