30 ноября в «АГ» был опубликован весьма основательный и очень хорошо аргументированный материал адвоката Андрея Стрижака о том, какими полномочиями обладает адвокат, выступающий в гражданском судопроизводстве в качестве представителя стороны (или третьего лица) и действующий только на основании ордера, выданного адвокатским образованием, – т.е. без оформления и, соответственно, предъявления доверенности от доверителя.
При всей аргументированности позиции автора выскажу и обосную противоположный взгляд на ордер и его значение.
По моему убеждению, ордер, выдаваемый адвокатским образованием, – это советский анахронизм, от которого нужно избавляться, поскольку никакой полезной с практической точки зрения нагрузки он не несет. Данный документ изначально призван указывать на наделение определенными полномочиями лиц, обладающих адвокатским статусом (ибо лица, не являющиеся адвокатами, в принципе лишены возможности подтверждать свои полномочия с помощью ордера).
Хотя Андрей Стрижак полностью обосновал, что предъявление ордера в гражданском судопроизводстве подтверждает наличие у адвоката всех полномочий, не требующих специального обозначения в доверенности, каждый раз каждому судье, не признающему такое толкование или не знающему о нем, невозможно доказывать обратное – даже с учетом приведенной в статье позиции Верховного Суда РФ.
Например, несколько лет назад в личной беседе с судьей тот ответил: «Адвокат по ордеру? Какое право есть – присутствовать в судебном заседании? Вон там стул у двери стоит, вот там и присутствуйте». Цитата приведена дословно – к счастью, мнение было выражено не публично и не в отношении меня, а в частной беседе при обсуждении вопросов адвокатуры. Переубедить судью мне не удалось – настолько укоренено в нем неверное понимание значения ордера в гражданском процессе. И таких судей по всей стране очень много.
В связи с этим считаю, что для полноценного оказания доверителю квалифицированной юридической помощи по гражданскому делу весьма желательно получить от него доверенность – независимо от того, будет ли доверитель лично участвовать в судебных заседаниях и намеревается ли адвокат своими действиями реализовывать специальные полномочия, право на которые может быть подтверждено исключительно доверенностью.
Более того, в моей практике встречались случаи, когда контрагенты по переговорам, сочтя личное подтверждение доверителем моих полномочий как представителя недостаточным, требовали, чтобы я представил также доверенность.
Кроме того, упоминание в Законе об адвокатуре об ордере ведет к тому, что его предъявления начинают требовать тогда, когда его наличие (и, соответственно, предъявление) совершенно не предусмотрены действующим законодательством (при том, что согласно п. 2 ст. 6 Закона об адвокатуре ордер должен предъявляться лишь в случаях, прямо предусмотренных законом). Например, в моей практике были ситуации, когда адресаты адвокатских запросов требовали приложить к запросу ордер (такое требование, разумеется, не является законным).
По моему убеждению, основанному на адвокатской практике именно по гражданским делам, сфера применения ордера должна быть значительно сокращена – считаю необходимым подтверждение этим документом полномочий адвоката лишь в следующих обстоятельствах:
– при оказании юридической помощи в качестве защитника по уголовным делам и по делам об административных правонарушениях;
– оказание юридической помощи в качестве представителя в гражданском судопроизводстве по назначению суда (так как ответчик отсутствует и вследствие этого в принципе не может оформить и передать адвокату доверенность).
Во всех остальных случаях целесообразно подтверждение полномочий адвоката доверенностью, выданной доверителем.
Однако такой подход может быть реализован лишь при внесении соответствующих изменений в законодательство об адвокатуре и о гражданском судопроизводстве. Пока же они не внесены, у каждого адвоката в случае отказа суда признать наличие у него общих процессуальных полномочий, подтвержденных ордером, есть два пути: доказывать необоснованность требования суда и настаивать, что ордер является подтверждением общих полномочий адвоката, приводя доводы, прекрасно изложенные в статье Андрея Стрижака, или выполнить требование суда и при необходимости реализации специальных полномочий подтвердить их, получая от доверителя и предъявляя доверенность.
В завершение отдельно хочу высказать соображения о причинах дуализма ордера и доверенности, а также о глобальных причинах важности этой темы для адвокатуры.
Корни проблемы произрастают из исторического выбора, сделанного разработчиками Судебных Уставов (и конкретно – Учреждения судебных установлений), утвержденных императором Александром II в 1864 г. Применительно к регулированию адвокатской деятельности и организации адвокатуры разработчики Судебных Уставов изучали современный им в 50–60-е гг. XIX в. опыт ведущих стран Европы – Франции, Великобритании, Пруссии, Австрии, иных германских государств. И если в отношении организации адвокатуры опыт французской адвокатуры был воспринят хотя бы отчасти, то применительно к адвокатской деятельности и ее осуществлению однозначно был взят за основу опыт германской адвокатуры. Он состоял в том, что, в отличие от Франции и Великобритании, где адвокат был сугубо правозаступником, готовившимся к выступлению в суде и выступавшим там с речью в защиту доверителя (а всю текущую работу по делу выполняли действовавшие параллельно ему и в сотрудничестве с ним судебные представители), в германских государствах адвокат совмещал функции правозаступника и судебного представителя, самостоятельно проводя в интересах доверителя весь процесс от начала и до конца. В гражданском судопроизводстве эта модель существовала и в российской присяжной адвокатуре, откуда она, возродившись, перешла в советскую адвокатуру и, соответственно, стала основой современной российской адвокатуры.
Именно эта двойственность статуса проявляется в дуализме рассматриваемых документов. Так, ордер, выдаваемый самим адвокатским сообществом (адвокатскими образованиями) в подтверждение принятия поручения, – это оформление функции правозаступничества, в то время как доверенность, выдаваемая доверителем, – функции судебного представительства.
К слову, двойственность правового статуса адвоката при оказании юридической помощи помимо института ордера проявляется и в наличии статусных прав, с помощью которых адвокаты собирают доказательства: если адвокат является только правозаступником, ему нет необходимости заботиться о сборе доказательств, поскольку их соберет судебный представитель, а он всего лишь обобщит и на основании полученных данных подготовит речь и выступит с нею в суде.
Однако пока российское законодательство действует в нынешней редакции, соединение адвокатом функций правозаступника и судебного представителя нужно воспринимать как объективную реальность. А это заставляет каждого адвоката, столкнувшегося с неверным толкованием судом значения ордера, вновь возвращаться к необходимости выбора одного из двух указанных путей.
