24 декабря 2020 г. Верховный Суд РФ отказал в удовлетворении административного иска о признании недействующим Кодекса профессиональной этики нотариусов в Российской Федерации, поданного в Судебную коллегию по административным делам 28 октября. Административный истец – нотариус Глеб Акимов просил признать незаконными положения ст. 6.1 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате, а именно порядок принятия Кодекса и закрепления в нем требований к профессиональной этике нотариуса.
Отметим, что данный Кодекс как нормативный акт – источник регулирования правоотношений с участием нотариусов – был предусмотрен Федеральным законом от 29 декабря 2014 г. № 457-ФЗ, которым были внесены изменения в Основы законодательства РФ о нотариате. В ст. 6.1 Основ определено, что Кодекспрофессиональной этики нотариусов устанавливает требования к профессиональной этике нотариуса, занимающегося частной практикой, а также основания возникновения дисциплинарной ответственности, порядок привлечения к ней и виды взысканий. Кодекс был принят Собранием представителей нотариальных палат субъектов Федерации 16 ноября 2015 г. и утвержден Минюстом России 19 января 2016 г.
Как следует из преамбулы, Кодекс профессиональной этики нотариусов принят в целях повышения доверия государства и общества к деятельности нотариуса. Им установлены нормы профессионального поведения нотариуса, основанные на положениях законодательства РФ и международных стандартах нотариата.
Кодекс начал действовать с 1 января 2016 г.; практика его применения сопровождалась рядом спорных вопросов, часть из которых – отсутствие закрепления Кодекса в форме федерального закона, отсутствие его официального опубликования, наделение нотариального сообщества рядом контрольных полномочий – были отражены в упомянутом административном иске.
Чем мотивировал Верховный Суд свое решение, пока неясно. Отметим, что попытки оспаривания норм Кодекса по перечисленным основаниям предпринимались и ранее. В частности, был ряд обращений в Конституционный Суд РФ, касающихся положений ст. 6.1 Основ законодательства о нотариате.
Определениями КС от 2 октября 2019 г. № 2969-О и от 24 апреля 2018 г. № 1107-О оспариваемые положения, регулирующие вопросы установления требований к профессиональной этике нотариусаи привлечения его к дисциплинарной ответственности за их нарушение, признаны конституционными. КС констатировал, что оспариваемая статья направлена на обеспечение соблюдения нотариусом, занимающимся частной практикой, норм профессионального поведения, определяемых публичным характером нотариальной деятельности, и не может рассматриваться как нарушающая конституционные права граждан. Ограничения, определяемые Кодексом, квалифицированы Судом как установление гарантии прав участников соответствующих правоотношений, а необходимые признаки нормативности, в частности опубликование нормативного акта, считаются соблюденными, так как Кодекс был размещен на сайте Федеральной нотариальной палаты РФ.
Конституционный Суд отдельно указал, что отсутствие госрегулирования вопросов, отраженных в Кодексепрофессиональной этики нотариусов, вызвано необходимостью соблюдения принципов независимости и самоуправления нотариата, что предполагаетболее полное и четкое регулирование вопросов привлечения нотариусов к дисциплинарной ответственности самим профессиональным сообществом.
Наделение нотариальных палат контрольными полномочиями в отношении нотариусов, занимающихся частной практикой, КС также расценил как правомерное1. Оценка, данная Судом Кодексу профессиональной этики нотариусов, коррелирует с оценкой института адвокатуры и Кодекса профессиональной этики адвоката2.
Кодекс этики нотариусов, как любой другой нормативный правовой акт ограниченного круга действия, исходя из его правовой природы, не нуждается в утверждении со стороны государства в том числе потому, что нотариусы, как и адвокаты, ни с кем в трудовых отношениях не состоят. Дисциплинарная ответственность нотариуса или адвоката определена самим профессиональным сообществом в порядке саморегулирования – с учетом общеправовых принципов ответственности, установленных российским правом. Обратное нужно аргументированно доказывать в судебном порядке, и это не является процедурным вопросом принятия нормативного акта: отсутствие «обязательного» родословного признака сопричастности публичной власти к его «рождению» в данном случае пороком не является.
В качестве еще одной иллюстрации критериев оценки «корпоративных» правовых актов можно привести пример с обжалованием Приказа ФСИН России от 11 января 2012 г. № 5 «Об утверждении Кодекса этики и служебного поведения сотрудников и федеральных государственных гражданских служащих уголовно-исполнительной системы». Верховный Суд не нашел оснований для удовлетворения административного искового заявления в связи с тем, что данный Кодекс является правовым актом ведомства, устанавливающим нормы служебной и профессиональной этики сотрудников и федеральных государственных гражданских служащих УИС, и поэтому в госрегистрации не нуждался. Судебной инстанцией оценена особая правовая природа норм Кодекса, их действие «по кругу лиц». Формирование профессиональной культуры нормами Кодекса, как следует из правовой позиции ВС, носит внутриведомственный характер. Следовательно, указанный акт не подлежит госрегистрации и опубликованию в порядке, установленном для нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти3.
При наличии приведенных правовых позиций КС и ВС доводы иска о незаконности Кодекса профессиональной этики нотариусов выглядят малоубедительными.
Примечательно, что из административного иска не усматривается конкретный правовой интерес, который истец защищает таким способом. Если предположить, что он подвергался некому дисциплинарному взысканию, то должен был его обжаловать, иначе административный иск о признании нелегитимным Кодекса представляется неприемлемым.
Довод об обязании Минюста «принять новый акт», полагаем, является не чем иным, как понуждением органа исполнительной власти к нормотворческой деятельности и нарушением норм ст. 10 Конституции РФ о разделении властей. Такое требование однозначно незаконно. Обращает на себя внимание также отсутствие какой-либо конкретики указанного «нового акта».
В заключение отметим, что, на наш взгляд, гораздо более перспективной, предметной и интересной была бы полемика о противоречии норм «корпоративного» кодекса основным правовым презумпциям, бремени доказывания, преюдиции и иным общеюридическим институтам.
1 Постановление КС РФ от 19 мая 1998 г. № 15-П; определения от 8 декабря 2011 г. № 1714-О-О и от 2 октября 2019 г. № 2598-О.
2 Постановления КС РФ от 19 мая 1998г. № 15-П; от 23 декабря 1999г. № 18-П; от 18 июля 2019 г. № 29-П; определения от 17 июня 2013г. № 907-О; от 21 марта 2015г. № 1089-О; от 27 марта 2018 г. № 627-О; от 2 октября 2019 г. № 2658-О и от 26 января 2017 г. № 211-О.
3 Решение Судебной коллегии по административным делам ВС РФ от 27 октября 2020 г. № АКПИ20-569 об отказе в удовлетворении заявления о признании недействующим ПриказаФедеральной службы исполнения наказаний от 11 января 2012 г. № 5 «Об утверждении Кодекса этики служебного поведения сотрудников и федеральных государственных гражданских служащих уголовно-исполнительной системы».
