25 мая 2017 г. Конституционный Суд РФ в Определении № 915-О указал, что закон допускает возможность проведения отдельного, самостоятельного расследования обстоятельств совершения участниками производства по уголовному делу преступления уже после вынесения приговора. Соответствующее расследование проводится в формах и порядке, закрепленных УПК РФ, и не предполагает какого-либо ограничения заинтересованных лиц в правах. Вынесение приговора по материалам данного самостоятельного расследования позволяет осуществить пересмотр ранее вынесенного приговора.
В одной из предыдущих публикаций «Привлечение к административной ответственности препятствует уголовному преследованию» я рассказывал о случае пересмотра кассационной инстанцией приговора, которым мой доверитель был осужден по четырем тяжким составам преступлений. Два из них касались незаконного получения субсидий на развитие бизнеса (кассация частично отменила приговор по одному из этих составов) и два – незаконного возмещения НДС из бюджета.
Однако защита на этом не остановилась и продолжила добиваться пересмотра приговора в части последних двух составов. О сложностях, с которыми пришлось столкнуться, хочу рассказать.
В конце 2015 г. к моему подзащитному К. (руководителю организации в г. Вологде) обратилась гражданка Г., проживающая в г. Вытегре Вологодской области, и предложила вести бухучет в компании. Она пояснила, что имеет хороший опыт бухгалтерского сопровождения, ведет бухучет многих индивидуальных предпринимателей и юрлиц. К., которому на тот период требовался бухгалтер, согласился.
В январе 2016 г. Г. сообщила К., что ведет бухучет в одной из вытегорских организаций. В связи с безынициативностью руководства данной организации она взяла управленческие функции на себя. При этом Г. попросила К. помочь ей в части рынка сбыта в Вологде. Мой доверитель согласился, его оформили менеджером указанной организации и для заключения договоров с партнерами выдали нотариальную доверенность сроком на полтора месяца (до 1 марта 2016 г.). С учетом расстояния от Вологды до Вытегры (более 300 км) взаимодействие между Г. и К. велось дистанционно.
В феврале 2017 г. по результатам двух камеральных проверок налоговый орган посчитал, что организация в г. Вытегре неправомерно заявила о суммах НДС, подлежащих возмещению из бюджета, за первый и второй кварталы 2016 г. (соответствующие декларации Г. направила в МИФНС в виде электронного документа). Факты обращений за возмещением из бюджета в дальнейшем послужили основанием для возбуждения уголовного дела по двум тяжким составам, предусмотренным ст. 159 УК РФ. Следствие посчитало, что представленные в налоговую службу декларации содержат ложные сведения. Субъектами данных преступлений могут быть как руководитель организации, так и лицо, исполняющее обязанности главного бухгалтера. Судебная практика относит к возможному субъекту данного преступления также фактического руководителя организации.
В ходе изучения материалов уголовного дела защите стало понятно, что в данной ситуации К. «выставили» фактическим руководителем организации в Вытегре без его ведома и согласия. Для этого Г. (ранее работавшая в налоговой службе) по согласованию с работниками налоговой инспекции оформила два протокола допроса, в которых К. в ходе налоговых проверок якобы давал показания как руководитель организации. Также была подделана доверенность на представление К. интересов организации с 1 марта 2016 г. на длительный срок. Именно с учетом этой доверенности следствие заключило, что К. стал фактическим руководителем организации. На основании данной доверенности от имени К. в налоговый орган были представлены все необходимые по налоговым проверкам документы, том числе в подтверждение ранее представленных деклараций (подписи К. в сопроводительных письмах и удостоверительные записи в представленных копиях документов также были подделаны). При этом в сопроводительных письмах мой доверитель фигурировал как генеральный директор общества. В дальнейшем в налоговый орган были направлены возражения на акты налоговых проверок – от имени К. и без его ведома.
Видимо, предвидя вероятность наступления негативных последствий, заинтересованные лица «страховались»: документы, представляемые в налоговый орган, не подписывал ни сам генеральный директор общества (проживающий, в отличие от К., в Вытегре), ни сама Г. как представитель организации по доверенности (о наличии у нее соответствующей доверенности сообщил на допросе в суде сотрудник банка в Вытегре, поясняя, что Г. обращалась к ним по вопросу открытия расчетного счета организации).
Как показало время, эти предосторожности не уберегли Г. от уголовного преследования – в сентябре 2017 г. она была задержана. Однако выдвинутая ею версия о том, что в период налоговых проверок фактическим руководителем организации являлся К., была полностью принята следствием.
В ходе предварительного следствия К. вручил следователю заявление, в котором указал, что в допросах, протоколы которых представлены налоговым органом, он не участвовал, а допрошенные налоговики дали ложные показания по обстоятельствам проведения проверок. Он просил также провести проверку по заявлению и принять в отношении сотрудников налогового органа решение в порядке ст. 145 УПК.
Однако следователь не стала проводить проверки, сославшись на отсутствие оснований не доверять показаниям сотрудников налоговой службы, предупрежденных, по ее словам, об ответственности за дачу ложных показаний, а также ставить под сомнение достоверность документов, поступивших из налогового органа. К слову, копии представленных следователю документов были удостоверены сотрудницей налогового органа, якобы проводившей допросы К.
В течение нескольких дней дело было передано прокурору для утверждения обвинительного заключения, которое затем поступило в суд. В ходе последней встречи следователь заметила, что при «другой позиции» К. мог бы получить условное наказание.
Вологодский городской суд доводы обвиняемого проигнорировал, не учел представленные им заключения специалиста о поддельности подписей в упомянутой доверенности, а также в сопроводительных письмах, возражениях и протоколах допросов. В проведении экспертизы по данным документам по ходатайству защиты суд также отказал. Он не дал должной оценки и показаниям сотрудников налогового органа. Представляется, что суд не устраивали доводы защиты о том, что обвиняемый не осуществлял фактического руководства данной организацией, – принятие судом позиции К. вело бы к «развалу» предъявленного обвинения, а следовательно, требовало оправдания подсудимого.
В сентябре 2019 г. был вынесен обвинительный приговор с назначением К. наказания по четырем тяжким составам в виде лишения свободы сроком на пять лет условно с испытательным сроком четыре года – вместо семи лет в колонии, о чем просило гособвинение.
Примечательно, что одна из сотрудниц, проводивших налоговую проверку, причастная к «оформлению» протоколов допроса К., после заданных ей в суде вопросов подсудимого о том, допрашивала ли она его и видела ли его вообще, вскоре уволилась и уехала из Вологодской области.
Кассационная инстанция не сделала каких-либо категоричных выводов в части обжалуемых защитой составов по НДС, однако, обосновывая законность приговора и перечисляя подтверждающие его доказательства, «упустила» показания налоговиков, проводивших камеральные проверки. Последнее идет вразрез с обоснованием обвинения в данной части со стороны следственных органов и суда первой инстанции, где эти доказательства значились как основополагающие.
Летом 2020 г. защита обратилась к руководителю следственного органа и в суд в порядке ст. 124 и 125 УПК по вопросу обжалования длительного бездействия следователя по заявлению К. о проведении проверки в отношении сотрудников налогового органа. Руководитель следственного органа данное обращение проигнорировал, а вот судья обратила внимание на грубое нарушение закона. В результате следственный орган был вынужден начать проверку в порядке ст. 144 УПК. Из областного следственного управления материал был направлен «по инстанциям» и в итоге поступил в отдел полиции г. Белозерска (территориально г. Вытегра относится к МИФНС, расположенной в г. Белозерске).
В декабре того же года руководитель следственного органа в г. Белозерске, проводивший проверку, в ходе нашей беседы выразил удивление, что такое дело вообще дошло до суда, и обещал разобраться.
Однако спустя время защита столкнулась с тем, что проверка затягивалась, необходимые действия для изобличения виновных не предпринимались, руководитель следственного органа перестал выходить на связь, а сотрудники налоговой инспекции перекладывали друг на друга ответственность за составление протоколов допросов.
Только в апреле 2021 г., после в том числе неоднократных жалоб в прокуратуру, материал проверки был передан из полиции в Кирилловский следственный отдел СКР, к подследственности которого относится данное обращение. Но и здесь на доводы К. обратили внимание только после его обращения в июне 2021 г. к председателю СКР Александру Бастрыкину. В августе новый руководитель регионального СКР лично побеседовал с К. и взял рассмотрение его обращения под собственный контроль.
С учетом того что уголовное дело в отношении моего подзащитного было возбуждено еще в сентябре 2017 г., можно констатировать, что К. уже больше четырех лет пытается доказать, что невиновен, и до момента, когда справедливость восторжествует, думаю, еще далеко.
В заключение отмечу, что, к сожалению, следственные органы зачастую не заинтересованы в пересмотре приговоров по вновь открывшимся обстоятельствам и препятствуют доказыванию стороной защиты ложности показаний и доказательств, положенных следствием в основу обвинения. Сложности добавляют «корпоративная порука» и нередко (как показывает практика) безнаказанность руководителей следственных органов, покрывающих проступки подчиненных. Факты привлечения таких руководителей к ответственности единичны. Далеко не у каждого гражданина хватит сил, нервов и финансовых возможностей в течение нескольких лет доказывать свою невиновность. Стороне обвинения невыгодно, чтобы обвиняемый (или как в нашем случае – осужденный) стал потерпевшим.
В связи с этим считаю, что только конкретные факты пересмотра приговоров по мотиву ложности показаний и доказательств, факты привлечения соответствующих должностных лиц, виновных в халатном отношении к исполнению служебных обязанностей, к строгой дисциплинарной, а возможно, и к уголовной ответственности помогут искоренить негативные тенденции и будут способствовать качественному расследованию обстоятельств дел.
