«Злоупотребление правом на защиту» – появившийся в уголовном судопроизводстве чуть более 10 лет назад правовой институт, о котором я писал в «АГ» в декабре 2022 г., – используется органами предварительного расследования и судами для пресечения недобросовестных действий стороны защиты как на стадии предварительного следствия, так и в ходе судебного рассмотрения уголовных дел. Отсутствие законодательного определения и представляющаяся спорной трактовка содержания указанного понятия Верховным Судом РФ (поддержанная и Конституционным Судом РФ) позволяют ограничивать защитников в реализации законных полномочий и рассматривать в качестве злоупотреблений процессуальными правами любые активные действия защитников, препятствующие «обвинительному уклону» по конкретному уголовному делу.
Считаю, что применение понятия «злоупотребление правом на защиту» надлежит исключить из сферы уголовного судопроизводства, так как задачи, которые призвано решить его использование, могут быть достигнуты совершенствованием законодательства, а именно – коррекцией норм, регламентирующих процессуальные действия в наиболее рискованных с указанной точки зрения областях.
Кроме того, использование понятия «злоупотребление правом на защиту» в уголовном судопроизводстве чревато тем, что его применение зачастую приводит к злоупотреблению процессуальными правами со стороны следственных органов и судов, а ведь злоупотребления, допускаемые участниками процесса со стороны обвинения, нередко являются более опасными и сопряженными с такими нарушениями назначения и основных принципов уголовного судопроизводства, которые не могут быть устранены, а причиненный правам и законным интересам обвиняемого ущерб не может быть восполнен.
Попытаемся разобраться, в чем смысл понятия «злоупотребление правом на обвинение».
Прежде всего отмечу, что под злоупотреблением правом на обвинение понимаю недобросовестные действия участников уголовного процесса со стороны обвинения, а также суда, которые противоречат назначению и основным принципам уголовного судопроизводства и осуществляются в ущерб интересам лица, привлекаемого к уголовной ответственности, в том числе посредством ограничения законных прав защитника, подозреваемого или обвиняемого.
Разумеется, включение действий суда в данное понятие носит условный характер, так как не сообразуется с основными смыслами современного уголовного процесса. Однако, несмотря на то что суды не являются стороной процесса, должны быть равноудалены от участников процесса и призваны вершить правосудие, допускаемые судьями действия, противоречащие назначению уголовного судопроизводства, полагаю возможным рассматривать в составе «злоупотребления правом на обвинение». При этом последствия злоупотребления полномочиями со стороны следственных органов и суда, осуществляемыми в ущерб иным лицам, не относящимся к участникам со стороны защиты, порой оказываются весьма пагубны для нормального производства по делу, но являются частью «более общего» злоупотребления процессуальными полномочиями, а потому, на мой взгляд, лежат за рамками «злоупотребления правом на обвинение».
Если не принимать во внимание обусловленные корыстной заинтересованностью недобросовестные действия, влекущие ограничение прав и законных интересов других участников судопроизводства, основной причиной злоупотреблений процессуальными полномочиями является изначальная востребованность таких действий, непосредственно связанная с тем, что некоторые представители правоприменительных органов так и не избавились от «обвинительного уклона».
Условия существования «злоупотребления правом на обвинение», на мой взгляд, обусловлены двумя факторами:
- несовершенством уголовно-процессуального законодательства, что проявляется в применении формулировок, допускающих усмотрение правоприменителя при принятии процессуальных решений по делу, а также в отсутствии конкретных правовых последствий невыполнения предусмотренных законом обязанностей;
- проблемой изначально неравного положения стороны защиты в уголовном процессе, которая, полагаю, не может быть полностью решена ввиду того, что и сторона обвинения, и суд защищают публичные интересы государства, выступают в качестве органов, в производстве которых находятся конкретные материалы проверок сообщений о преступлении и уголовные дела, наделены правом применения насилия, реализация которого гарантирована наличием поддержки в лице правоохранительных органов.
В отличие от злоупотреблений, допускаемых участниками процесса на стороне защиты, злоупотребления правом на обвинение порой невозможно преодолеть, а их последствия наносят урон нормальному течению производства по делу, который зачастую не может быть восполнен. Более того, злоупотребления, допускаемые правоприменительными органами, более системные и происходят гораздо чаще.
Изложенное подтверждает, что для нормального функционирования уголовного судопроизводства более важным представляется преодоление злоупотреблений процессуальными полномочиями в результате принятия решений и осуществления действий (бездействия) следственными органами и судами, а не стороной защиты.
Подчеркну, что не предлагаю наделить сторону защиты собственным аппаратом принуждения, но предпринять конкретные шаги считаю необходимым. На мой взгляд, проблему можно было бы нивелировать или значительно снизить связанные с ней риски путем принятия следующих мер.
Во-первых, избавление от «обвинительного уклона». В этой части представляется необходимой работа по изменению правосознания в целях доведения до органов правоприменения смыслов уголовного процесса в соответствии с тем, как указано в УПК. К сожалению, несмотря на то что ст. 6 УПК определяет в качестве задач уголовного судопроизводства защиту как прав потерпевших, так и личности от незаконного обвинения и осуждения, некоторые должностные лица органов предварительного расследования, прокуратуры и суда порой мыслят и действуют в рамках парадигмы, определенной в ст. 2 УПК РСФСР, которая нацеливала исключительно на изобличение и осуждение лиц, совершивших преступление.
К сожалению, следователи и дознаватели, а также прокуроры нередко исходят из посыла, что последствия привлечения к уголовной ответственности невиновного не столь страшны, как уход от ответственности лица, виновного в совершении преступления. До тех пор пока не произойдет коренная перестройка подходов правоприменителей к их задачам в сфере уголовного судопроизводства, проблема злоупотреблений, думаю, вряд ли будет решена, а отдельные сотрудники будут полагать, что вправе действовать подобно герою известного фильма капитану Жеглову, считавшему необходимым посадить лицо, совершившее преступление, в тюрьму, – независимо от того, какими средствами эта цель будет достигнута.
Коренная перестройка видения правоприменителями их уголовно-процессуальных задач может быть достигнута различными средствами. Одной из важных составляющих в этом направлении представляется изменение подходов к оценке результатов деятельности следственных органов и суда. В этой части необходима отмена безусловного увязывания подведения итогов деятельности конкретного следователя, дознавателя или судьи с количеством дел, возвращенных прокурором или судом в порядке ст. 237 УПК, а также прекращенных уголовных дел и оправдательных приговоров. Основными критериями оценки, на мой взгляд, должны быть соблюдение разумности сроков уголовного судопроизводства и отсутствие нарушений норм процессуального права с одновременным исключением рассмотрения как влекущих негативные последствия для сотрудника отмен процессуальных решений по причине различной оценки одних и тех же фактов разными лицами и органами (что логично и следует из правила, согласно которому процессуальные решения принимаются органами расследования, прокурорами и судами на основании внутреннего убеждения).
Во-вторых, изменения на уровне законодательства. Совершенство законодательства является одной из важных мер для исключения злоупотреблений полномочиями в сфере уголовного судопроизводства. Действующее законодательство содержит ряд норм в этом направлении – например, в части криминализации отдельных общественно опасных деяний, которые находятся на стыке действий по злоупотреблению полномочиями (в частности, ст. 285, 303 и 299 УК РФ).
В УПК, в свою очередь, предусмотрены процедуры, позволяющие стороне защиты обжаловать допущенные должностными лицами злоупотребления процессуальными полномочиями в области уголовного процесса. Однако этого, по моему мнению, недостаточно, а имеющиеся возможности зачастую неэффективны.
Довольно большой объем злоупотреблений должностными лицами процессуальными полномочиями при расследовании и рассмотрении уголовных дел можно было бы сделать невозможными, исключив нормы, содержащие формулировки, допускающие субъективное усмотрение правоприменителя.
Таких норм много. В качестве иллюстрации приведу одни из наиболее распространенных. Например, употребление слова «достаточный» для обоснования возможности принятия того или иного процессуального решения не может быть признано приемлемым, так как для разных лиц одни и те же данные могут быть как достаточными, так и недостаточными. Между тем законодатель зачастую использует данный критерий: обвинение предъявляется при наличии достаточных данных, указывающих на совершение преступления; мера пресечения может быть избрана при наличии достаточных оснований, предусмотренных ст. 97 УПК, и т.п.
Аналогичная ситуация с применением слова «может», которое также допускает широкое поле для усмотрения правоприменителя и, соответственно, вероятность злоупотреблений: например, вещественными доказательствами признаются предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.
Безусловно, Пленум Верховного Суда РФ периодически принимает постановления, конкретизирующие и разъясняющие указанные понятия, и требует, чтобы принятие решений с использованием указанных терминов подтверждалось конкретными доказательствами, однако на практике это проблему не решает, что наиболее очевидно подтверждает ситуация с избранием меры пресечения в виде заключения под стражу.
Еще одно направление, по которому целесообразно изменить законодательство в целях исключения злоупотреблений со стороны органов правоприменения, – предусмотреть последствия несоблюдения процессуальных обязанностей, которым корреспондируют права стороны защиты.
Например, следователь, дознаватель при задержании обязаны уведомить о задержании близкого родственника или близких лиц задержанного, что на практике либо не делается, либо делается со значительными нарушениями. О любых процессуальных решениях, связанных с движением уголовного дела (например, приостановлении расследования, продлении сроков следствия), следователь и дознаватель обязаны уведомить сторону защиты, что на практике, как правило, не осуществляется, а при ознакомлении с материалами дела защитник нередко обнаруживает, что к делу подшиты уведомления, которые фактически никуда не направлялись и зарегистрированы за одним и тем же номером, идентичным номеру дела.
Следователь и дознаватель также обязаны допустить защитника по соглашению к подозреваемому (обвиняемому) с момента задержания, однако, думаю, многим адвокатам, практикующим по уголовным делам, известна ситуация, когда защитника не пропускают в здание, где проводятся следственные действия с подзащитным, так как следователь или дознаватель дал соответствующее указание дежурному на КПП. В то же время недопуск защитника по соглашению на территорию отдела полиции к задержанному и находящемуся в неведении подзащитному, который за время удержания адвоката за воротами отдела дает ложные признательные показания с участием используемого «втемную» адвоката по назначению, может иметь для привлекаемого к уголовной ответственности лица катастрофические последствия. Восполнить этот ущерб впоследствии удается не всегда. При этом такие следователи и дознаватели, уверенные в безнаказанности, продолжают злоупотреблять процессуальными полномочиями подобным образом.
Чтобы исправить ситуацию, необходимо предусмотреть в уголовно-процессуальном законе конкретные последствия злоупотреблений представителями органов правоприменения полномочиями, сопряженных с неисполнением должностных обязанностей. С учетом конкретного вида злоупотребления можно рассмотреть вопрос о введении процедуры, согласно которой такие недобросовестные действия будут однозначно влечь признание недопустимыми доказательств, полученных в результате указанных действий, либо безусловное признание соответствующих процессуальных действий незаконными.
Наконец, в части совершенствования законодательства в целях исключения злоупотреблений правом на обвинение необходимо скорректировать ч. 2 ст. 294 УК, включив защитников в число лиц, воспрепятствование законной деятельности которых влечет уголовную ответственность, а также предусмотреть административную ответственность за подобные действия, не являющиеся общественно опасными.
В-третьих, необходимо изменить практику применения норм уголовного и уголовно-процессуального закона, направленных на борьбу со злоупотреблениями полномочиями. В этой части можно скорректировать возможности использования процедуры обжалования незаконных решений и действий должностных лиц в порядке ст. 124 и 125 УПК.
Также стоит активнее привлекать к ответственности по ст. 285 и иным статьям УК, а также к иным видам ответственности (административной и дисциплинарной) виновных лиц, использующих должностные полномочия вопреки назначению уголовного судопроизводства и при нанесении существенного вреда правам и законным интересам участников процесса со стороны защиты.
В-четвертых, для недопущения «злоупотреблений правом на обвинение», сопряженных с использованием такого понятия, как «злоупотребление правом на защиту», представляется необходимым исключить понятие «злоупотребление правом на защиту» из сферы уголовного судопроизводства.
Как отмечалось, с недобросовестными действиями защитников (подозреваемых, обвиняемых), осуществляемыми в ущерб интересам иных участников процесса, можно справиться исключительно путем внесения поправок в УПК. В то же время возможность использования понятия «злоупотребление правом на защиту» изначально сопряжена с тем, что, применяя его на практике, органы правоприменения нередко одновременно сами злоупотребляют полномочиями.
Обратившись к теме злоупотреблений процессуальными полномочиями стороной обвинения в уголовном процессе, хочу заострить внимание практикующих адвокатов на том, что недобросовестные действия следователей, дознавателей, прокуроров и судей, осуществляемые вопреки назначению уголовного судопроизводства, являются более опасными для правового государства. Однако высшие судебные органы необоснованно, на мой взгляд, сместили внимание с этой проблемы на необходимость введения в практику и регламентации института «злоупотребление правом на защиту», что не сообразуется с негативными последствиями, которые влекут недобросовестные действия представителей указанных органов, направленные на использование полномочий вопреки основным смыслам уголовного процесса и сопряженные с причинением ущерба участникам со стороны защиты.
