Мой отец, давно уже ушедший из жизни, был судьей. Начинал в 1953 г., еще при Иосифе Сталине, в одном из судов МВД – существовали тогда и такие, потом был назначен судьей военного трибунала и всю оставшуюся жизнь проработал в системе военных судов.
Из юношеских разговоров и бесед с ним уже во взрослом возрасте остались отрывки воспоминаний о вопросах справедливости, о высоком предназначении суда, о сомнениях и глубоких переживаниях думающего судьи при вынесении судебного решения, о несправедливости правовой системы при коммунистическом режиме, о бесчеловечных законах и неправосудных судебных решениях, о путях развития права и возможных изменениях в судебной системе. Особенно врезался в память его рассказ о том, как председатель военной коллегии Верховного суда Василий Ульрих лично расстреливал приговоренных, в том числе расстрелял народного комиссара юстиции Николая Крыленко.
Тем не менее передо мной никогда не стояли вопросы, кем быть и что делать. Так и произошло: окончив юридический факультет Военного университета, я несколько лет работал судьей гарнизонного военного суда, затем преподавал право и учил будущих военных судей в своей альма-матер. После увольнения с военной службы в 1992 г. стал адвокатом и основал фирму «ЮСТИНА».
Председатель ВАС РФ Вениамин Яковлев образно представлял правосудие птицей, одно из крыльев которой – прокуратура, второе – адвокатура, а голова и тело птицы – это и есть суд. И я всегда воспринимал правоведов – судей, адвокатов, прокуроров, следователей – как единую профессиональную корпорацию (хотя, конечно, многие с этим не согласны и адвокату сегодня почти невозможно стать судьей). Полагал и полагаю, что статус юриста должен быть един, как нужны единые требования к получаемому юридическому образованию, этике, к стандартам качества работы. Должны быть сформированы единые квалификационные коллегии – совершенно недопустимо существующее положение, когда в квалификационных коллегиях судей нет никого из профессиональных юристов, кроме собственно судей.
В идеале центральной фигурой всей юриспруденции и венцом юридической карьеры должен быть, безусловно, Судья. (У американцев есть такое выражение: «Право – это то, что скажет о законе судья».)
Сейчас в России около 30 тыс. судей. И, конечно же, это уже не судьи времен Василия Ульриха или его заместителя по Военной коллегии Верховного суда СССР Ионы Никитченко. И право уже совсем не то. Во всяком случае, давно уже нет смертной казни, не отрицаются основные юридические постулаты верховенства права. Россия с 1996 г. – в Совете Европы и находится под юрисдикцией Европейского Суда по правам человека. Идет сложная, многотрудная «тонкая настройка» судебной системы. И предметный разговор об этом может быть долгим и вестись профессионалами, обществом, экспертами, он сложен и многоаспектен.
Но главное, из-за чего сегодня маловероятно какое-либо существенное изменение судебной системы и почему адвокаты не идут в судьи, – в стране нет запроса на независимое правосудие. Именно независимое, что всегда выделяло собственно адвокатуру в юридическом сообществе.
Кстати, адвокату как никому другому нужно независимое и справедливое правосудие. Почему? Все мы хотим «продавать» рынку свои юридические знания, умения и опыт, но не связи, блат и возможности.
Независимый суд появляется, когда он нужен власти. Это происходит лишь там, где есть нормальная политическая конкуренция, сменяемость власти путем выборов, когда правящая элита осознает необходимость собственной защиты в рамках независимого суда, в том числе защиты своей собственности, при смене властных элит. Сейчас же, пока это не осознано, независимый суд не нужен никому, кроме граждан.
Юристы и адвокаты это хорошо чувствуют. Казалось бы, при том, что юристов в стране около 2 млн, мы все могли бы надеяться на то, что судебная корпорация наполнится лучшими из лучших. Но этого не происходит, что показали результаты исследования Института проблем правоприменения об источниках пополнения судейского корпуса.
В судебной системе сегодня очень большое количество вакансий, и только в крупных городах на место судьи претендуют несколько человек, чаще конкурс провести не из кого. Такая неудовлетворенность статусом российской судебной власти и нежелание юристов иных профессий становиться судьями (как выяснили исследователи, около 65% судей пришли из аппарата суда, где кандидат обретает навыки работы в бюрократической системе), помимо отсутствия ее независимости, мне кажется, кроется еще и в ощущении в обществе ее несправедливости. Речь идет именно об ощущении, потому что у каждого из нас могут быть разные представления о справедливости.
А ведь в разговоре о судебной системе очень важно понимать, для чего вообще нужен суд и в чем собственно фундаментальный смысл работы судьи.
На мой взгляд, лучшее определение сущности суда и судебной работы дано в ст. 10 Всеобщей декларации прав человека, где сказано, что «каждый человек для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на основе полного равенства на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом». Главное, для чего создан суд – определение наших прав в гражданских делах и установление обоснованности обвинения в уголовных. Нет ни слова ни о задаче борьбы с преступностью, ни о защите «государственных» интересов или чьих-то «чувств» и т.п.
Правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах, прежде всего, конкретного человека. Не организации, не государства, не партии, не социальных групп, а конкретного человека. У нас же, как представляется, главные цели суда – обеспечение, прежде всего, государственных интересов (под ними могут пониматься и абсолютно ложные интересы олигархов и бюрократии) и единства практики (правильной или неправильной – неважно), а не достижение справедливого правосудия по конкретному делу. Поэтому и показатели судебной отчетности – стабильность и единство судебной практики, а не срез доверия людей к суду.
Об этом свидетельствует и анализ заключений Квалификационной коллегии судей, проведенный исследователями по результатам рассмотрения 959 кандидатур на должность судьи в 2014–2015 гг., который позволил обнаружить, что характеристики, связанные с дисциплинированностью, встречаются практически в каждом заключении претендента на должность судьи. В то же время указания на независимость и беспристрастность кандидата встречаются только по одному разу. Отмечена справедливость кандидата – три раза. Отсюда исследователями был сделан обоснованный вывод: «сейчас при приеме в судьи наиболее важными качествами личности считаются исполнительность и дисциплинированность». За три года с момента проведенного исследования мало что изменилось, мне представляется, положение даже усугубилось.
Конечно же, в такой системе ценностей предложение омбудсмена по делам предпринимателей Бориса Титова, предлагающего установить чуть ли не квоту для приобретения адвокатами статуса судьи, ничего, по сути, не даст, даже если таких адвокатов найдется необходимое число.
Кроме того, юристов пугают запредельные нагрузки судей, которые выдерживают только женщины – их по статистике в судебной системе около 70%. Препятствием также являются слишком широкие полномочия председателей судов. Причем не только при назначении на должности судей и при обеспечении материальными благами, но и при осуществлении правосудия. Иными словами, есть ощущение, что судебная власть построена как закрытая корпорация, основанная на иерархических бюрократических принципах, связанных со стремлением председателей судов быть не первыми среди равных, а управлять судейским корпусом, в том числе набирать послушных судей.
Все это не свойственно сущности правосудия.
Вопросы о том, что можно сделать, чтобы изменить ситуацию, и при каких условиях адвокаты будут стремиться продолжить свою юридическую карьеру в суде, очень сложны. Рецепта нет. Но ясно, что отсутствие в России независимой судебной власти в подлинном ее виде не позволит что-либо существенно изменить.
И это означает, что всем нам можно и нужно делать все от нас зависящее в направлении создания независимой судебной власти именно как власти.
Но результат, полагаю, пока будет невелик.
