В 2018 г. ЕСПЧ вынес значительное число решений по вопросам соблюдения международных стандартов защиты прав человека в уголовном судопроизводстве. Большинство из них основаны на устойчивой прецедентной практике ЕСПЧ, формирующейся по итогам рассмотрения повторяющихся дел. К кругу стандартных нарушений конвенционных прав человека в сфере уголовного судопроизводства продолжают относиться несоблюдение стандартов эффективного расследования и восстановления прав лиц, пострадавших от насилия со стороны правоохранительных органов; унижающие человеческое достоинство условия содержания и транспортировки лиц, находящихся под стражей; несоблюдение гарантий прав задержанных от произвольного и необоснованно длительного лишения свободы. На фоне повторяющихся дел можно отметить отдельные прецеденты ЕСПЧ, вносящие заметный вклад в развитие системы конвенционной защиты и дающие российскому правоприменителю и судебному юристу новые возможности для защиты прав личности от их необоснованного ограничения.
1. Дело «Мазепа и другие против России», по которому было вынесено Постановление от 17 июля 2018 г., было инициировано родственниками убитой в 2006 г. журналистки Анны Политковской в связи с нарушением национальными властями их процессуальных обязательств в рамках ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция), касающихся проведения эффективного расследования обстоятельств данного убийства.
По мнению ЕСПЧ, национальное расследование имело ощутимые практические результаты, так как привело к осуждению пяти лиц за совершение указанного преступления. Вместе с тем ЕСПЧ обратил особое внимание на то, что расследование «заказных» убийств требует от властей проявления особой тщательности в целях установления личности не только непосредственных исполнителей, но и организаторов (включая заказчиков) таких преступлений. В связи с этим ЕСПЧ не был удовлетворен качеством следственной работы по установлению личности организатора убийства Анны Политковской, обратив внимание на то, что на протяжении нескольких лет следственные органы без достаточных доказательств рассматривали единственную версию о личности заказчика убийства, называя его «хорошо известным бывшим российским политиком, находящимся в Лондоне». Также ЕСПЧ установил нарушение стандарта оперативности проведения расследования из-за отсутствия точных данных о личности заказчика преступления, начиная с 2008 г. по дату рассмотрения дела в ЕСПЧ.
Примечательно, что на выводы ЕСПЧ не повлияли сведения о значительном количестве томов уголовного дела и объеме собранных по нему доказательств, так как этого для установления личности заказчика убийства в течение 10 лет с момента его совершения оказалось недостаточно.
Названное постановление ЕСПЧ представляет особый интерес с точки зрения применения нюансированной системы критериев для оценки эффективности расследования именно заказных убийств, при которой установление личности исполнителей и пособников преступления не исключает вывода о нарушении государством процессуального аспекта ст. 2 Конвенции ввиду недостаточной полноты и своевременности действий по изобличению организаторов (заказчиков) упомянутых преступлений.
2. На фоне серии типичных постановлений ЕСПЧ, вынесенных в 2018 г. по вопросам нарушения РФ запрета применения пыток и других бесчеловечных и унижающих человеческое достоинство видов обращения в связи с применением насилия сотрудниками полиции, выделяется Постановление ЕСПЧ по делу «Ворошилов против России» от 17 июля 2018 г.
Суть жалобы заявителя в этом деле состояла в том, что власти нарушили положения ст. 3 Конвенции, так как сотрудники полиции, признанные виновными в применении насилия к заявителю, понесли слишком мягкое наказание в виде трех лет лишения свободы условно. Согласно материалам дела национальный суд пришел к выводу о допустимости смягчения наказания в связи с наличием положительных характеристик с места работы осужденных, отсутствием у них судимости и законопослушным поведением после совершения преступления. Признав назначенное сотрудникам полиции наказание необъяснимо мягким, ЕСПЧ также обратил внимание на низкий размер выплаченной заявителю компенсации причиненного ему морального вреда в размере, эквивалентном 1900 евро, что значительно меньше сумм справедливой компенсации, присуждаемой в аналогичных случаях ЕСПЧ. В итоге в постановлении ЕСПЧ сделан вывод о нарушении положений ст. 3 Конвенции в материальном и процессуальном аспектах.
Данное постановление ЕСПЧ вызывает особый интерес на фоне продолжающихся дискуссий о содержании принципа субсидиарности системы конвенционной защиты прав человека и пределов усмотрения национальных государств в сфере исполнения их обязательств по ст.3 Конвенции. Правовые гарантии ст. 3 Конвенции охватывают оценку итогов судебного разбирательства в отношении лиц, признанных виновными в применении насилия, и адекватности присужденного потерпевшему возмещения морального вреда.
3. Важное значение для развития гарантий защиты от бесчеловечного обращения с подсудимыми имеет постановление Большой Палаты ЕСПЧ по делу «Мария Алёхина и другие против России» от 17 июля 2018 г.
В указанном постановлении ЕСПЧ вернулся к проблеме содержания подсудимых в залах судебных заседаний с использованием стеклянных ограждающих конструкций, препятствующих эффективной (в том числе конфиденциальной) коммуникации подсудимого с его защитниками.
Как и в предыдущих делах, вопрос об использовании стеклянных конструкций для содержания подсудимых в залах судов не нашел однозначной трактовки в практике ЕСПЧ. Обращаясь к оценке совместимости данной меры обеспечения безопасности в зале суда, ЕСПЧ принял во внимание такие факторы, как:
- размещение вооруженных сотрудников полиции и судебных приставов лицом к стеклянной кабине, за которой находились подсудимые по уголовному делу, что блокировало возможность конфиденциального общения между защитниками и подсудимыми;
- нахождение возле кабины служебной собаки при отсутствии разумных объяснений необходимости применения данной меры;
- широкое освещение хода процесса в российских и зарубежных СМИ, которые транслировали видеоизображение подсудимых в стеклянной клетке.
Примечательно, что ЕСПЧ отверг возражение Правительства РФ о том, что подсудимые не заявляли жалоб на их содержание в период судебного разбирательства в стеклянной кабине и связанные с этим препятствия для получения помощи защитников. ЕСПЧ детально проанализировал конструктивные особенности кабины, которые могли влиять на эффективность коммуникации подсудимых с защитниками, включая недостаточные размеры сквозного окошка и высоты, на которой оно расположено.
Необоснованное применение стеклянной конструкции в совокупности с дополнительными мерами обеспечения безопасности в зале суда, широкое медийное освещение хода процесса и положения подсудимых в нем, а также отсутствие организационно-технических возможностей для конфиденциального обмена информацией между подсудимыми и защитниками привели ЕСПЧ к выводу о нарушении российскими властями требований ст. 3 и подп. «с» п. 3 ст. 6 Конвенции.
4. ЕСПЧ редко увязывает вопрос о соблюдении запрета дискриминации при назначении наказания с гарантиями личной свободы и неприкосновенности личности, в связи с чем определенный интерес представляет Постановление по делу «Александр Александров против России» от 27 марта 2018 г.
Предметом рассмотрения ЕСПЧ явилась ситуация, при которой заявитель был осужден на один год лишения свободы за применение насилия в отношении представителя власти. Отметив наличие смягчающих наказание обстоятельств, суд указал в приговоре на то, что наказание в виде лишения свободы должно быть реальным в связи с отсутствием у подсудимого постоянного места жительства в Москве.
ЕСПЧ отметил, что такая мотивировка назначенного наказания создавала дискриминационное отличие по признаку места жительства между заявителем по данному делу и другими подсудимыми, которым в сравнимых обстоятельствах назначалось наказание в виде условного лишения свободы или штрафа. Отсутствие в приговоре разумного обоснования причинно-следственной связи между необходимостью назначения наказания в виде реального лишения свободы и отсутствием постоянного места жительства подсудимого в регионе по месту рассмотрения дела позволило ЕСПЧ установить нарушение ст. 14 Конвенции во взаимосвязи с ее ст. 5.
5. Для развития гарантий защиты личности от необоснованных задержаний по подозрению в совершении преступлений значительный интерес вызывает постановление по делу «Фортальнов и другие против России» от 26 июня 2018 г.
В нем ЕСПЧ акцентировал внимание на требованиях к своевременной формализации правового статуса и составлению протокола задержания в отношении лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления.
В частности, указано, что гарантии ст. 5 Конвенции требуют того, чтобы правовой статус лица был формализован непосредственно после лишения его свободы передвижения с разъяснением соответствующих прав, как минимум, права на получение помощи защитника и оспаривание в суде законности задержания. Для определения момента, с которого задержанным должны быть разъяснены соответствующие права, ЕСПЧ обратил внимание на необходимость незамедлительной регистрации государством случаев ограничения свободы передвижения. Также ЕСПЧ негативно оценил в данном решении практику административных задержаний в целях изобличения лиц в совершении преступлений, сопровождающихся игнорированием процедурных гарантий по УПК РФ.
6. В Постановлении по делу «Ревтюк против России» от 9 января 2018 г. ЕСПЧ акцентировал внимание на имплицитном (подразумеваемом) положении п. 4 ст. 5 Конвенции, связанном с гарантиями беспристрастности суда при проведении проверки законности судебных решений о применении меры пресечения в виде содержания под стражей.
Поводом к рассмотрению дела стало обвинение заявителя в изнасиловании дочери председателя суда, судьи которого впоследствии рассматривали вопрос о заключении заявителя под стражу. ЕСПЧ среди прочего установил, что процедура, когда заявления об отводе судей рассматриваются теми же судьями, кому заявлены отводы, не соответствует положениям Конвенции. Вышестоящий судебный контроль за законностью применения меры пресечения в данном деле не смог нивелировать нарушения Конвенции, так как вышестоящий суд не произвел независимой оценки доводов заявителя и предубежденности судей нижестоящего суда.
7. В Постановлении по делу «Сергей Рябов против России» от 17 июля 2018 г. ЕСПЧ заострил внимание на проблеме разграничения видов запрещенного ст. 3 Конвенции обращения (проблема дифференциации пыток и иных форм бесчеловечного обращения), а также на вопросе о критериях оценки общей справедливости судебного разбирательства при использовании полученных с нарушением ст. 3 Конвенции доказательств в суде с участием присяжных заседателей.
Избиение в отделе полиции с целью получения признательных показаний было квалифицировано ЕСПЧ как бесчеловечное обращение, что вызвало противоречивые особые мнения отдельных судей по указанному вопросу. ЕСПЧ последовательно признает использование в доказывании показаний подозреваемых, полученных путем применения насилия или угрозы его применения, нарушающим справедливость судебного разбирательства независимо от степени значимости данных показаний. Данное решение подтвердило применимость упомянутого стандарта и для уголовных дел, рассматриваемых судом с участием присяжных заседателей.
8. В Постановлении ЕСПЧ по делу «Фефилов против России» от 17 июля 2018 г. ЕСПЧ в очередной раз дал свою оценку практике составления заявлений о явке с повинной в отсутствие защитника.
С точки зрения ЕСПЧ, нормы национального закона, не требующего присутствия защитника во время этой процедуры, не отменяют гарантий Конвенции, согласно которым доступ к защитнику в течение первых часов с момента фактического задержания по подозрению в преступлении может быть ограничен лишь при наличии исключительных причин. При их отсутствии любые заявления и доказательства, полученные с участием заподозренного лица, считаются добытыми с нарушением его права на получение помощи защитника. При отклонении ходатайств подсудимого об исключении из числа доказательств заявления о явке с повинной как недопустимого доказательства ссылки национальных судов на то, что закон не предусматривает обязательного участия защитника во время получения такого заявления, ЕСПЧ признает лишающими заявителя эффективной возможности оспорить использование названных доказательств. ЕСПЧ еще раз обратил внимание, что даже при отсутствии признаков телесных повреждений сам факт нахождения лица в условиях ограничения свободы в полицейском участке в течение нескольких часов при отсутствии возможности воспользоваться помощью защитника представляет собой принудительное воздействие на такое лицо.
Если заявление о явке с повинной имеет центральное значение для итогов судебного разбирательства, ЕСПЧ признает нарушенной его общую справедливость со всеми обычно вытекающими из этого последствиями.
9. В Постановлении ЕСПЧ по делу «Родионов против России» от 11 декабря 2018 г. установлено нарушение права подсудимого на справедливое судебное разбирательство в связи с тем, что после задержания по подозрению в незаконном хранении наркотических средств ему не были разъяснены право на помощь защитника, а также права хранить молчание и не свидетельствовать против самого себя.
Согласно выводам суда основным доказательством против заявителя был протокол осмотра транспортного средства, составленный с участием понятых. Несмотря на то что дело не было основано на показаниях самого задержанного, ЕСПЧ установил нарушение подп. «с» п. 3 ст. 6 Конвенции в связи с тем, что в течение более чем 18 часов с момента фактического задержания заявителю не были разъяснены соответствующие процессуальные права, и он не мог воспользоваться помощью адвоката. ЕСПЧ в ответ на довод властей о том, что заявитель отказался от адвоката, подчеркнул, что отказ от такого права не может презюмироваться исходя из каких-либо обстоятельств дела (например, из отсутствия ходатайства заявителя о получении помощи защитника). Такой отказ может быть заявлен только ясно и недвусмысленно после своевременного и надлежащего информирования задержанного о содержании данного права и разъяснения последствий отказа от него.
10. В завершение года Большая Палата ЕСПЧ вынесла важное Постановление по делу «Муртазалиева против России» от 18 декабря 2018 г. Главная ценность данного решения заключается в уточнении стандарта защиты права стороны защиты на вызов и допрос свидетелей в своих интересах в ходе судебного разбирательства уголовного дела.
В частности, ЕСПЧ установил необходимость соблюдения стороной защиты обязательства по обоснованию перед судом первой инстанции «в конкретных выражениях» относимости и значимости показаний того свидетеля, которого сторона защиты хочет вызвать и допросить в судебном заседании. При оценке обоснованности отказа суда в вызове свидетеля следует учитывать, насколько мотивированным является решение суда в данной части, а также вопрос о том, каким образом отсутствие данного свидетеля и невозможность использования его показаний повлияли на общую справедливость судебного разбирательства (то есть, в какой мере это обусловило исход рассмотрения дела). В данном деле нарушения прав заявительницы установлены не были, так как ЕСПЧ посчитал, что сторона защиты недостаточно подробно и конкретно обосновала необходимость вызова свидетелей в контексте той процессуальной позиции, которую сторона защиты отстаивала в судебном заседании (свидетели появились уже после того, как изъятые из обращения предметы были, по мнению заявительницы, ей подброшены). Постановление ЕСПЧ сопровождается объемным особым мнением судьи ЕСПЧ от Португалии Пауло Пинто де Альбукерке, являющимся ценным источником сведений об эволюции правовых подходов ЕСПЧ к критериям оценки соблюдения права подсудимого на вызов и допрос свидетелей в свою пользу.
