27 октября 2020 г. Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного Суда РФ опубликовано Определение № 305-ЭС20-10019 по делу А40-159817/2019 (далее – Определение).
Кратко напомню фабулу дела: концерн (истец, комитент), в отношении которого было возбуждено производство по делу о банкротстве и введена процедура наблюдения, обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском к обществу (ответчику, комиссионеру) о взыскании задолженности свыше 1,5 млн долл. по договору комиссии, в соответствии с которым комиссионер принял на себя обязательство от своего имени, по поручению и за счет комитента за вознаграждение реализовать производимое комитентом технологическое оборудование иностранному заказчику.
При этом в соответствии с условиями договора цена поставляемого оборудования составила более 15 млн долл. Комиссионное вознаграждение установлено в размере свыше 1,3 млн долл.
Ответчик в возражениях на иск указывал, что сальдо взаимных предоставлений сложилось в его пользу, поскольку он перечислил денежные средства комитенту за вычетом штрафных санкций и убытков в связи с ненадлежащим исполнением истцом его обязательств по поставке оборудования.
АС г. Москвы удовлетворил требования истца в полном объеме и взыскал с ответчика задолженность, сославшись на установленный ст. 63 Закона о банкротстве запрет прекращения денежных обязательств путем зачета встречного однородного требования, поскольку в отношении истца введена процедура наблюдения. Суды апелляционной и кассационной инстанций поддержали данный вывод. Однако Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ отменила акты нижестоящих инстанций и направила дело на пересмотр, указав, что удержание суммы комиссионного вознаграждения не может быть квалифицировано как зачет требований в рамках указанного договора, поскольку относится к порядку расчетов сторон.
Более того, Верховный Суд отметил, что неперечисление денежных средств ответчиком истцу было обусловлено ненадлежащим исполнением последним обязательств по поставке оборудования, в результате чего у комиссионера возникло право на возмещение всех понесенных им убытков, включая санкции заказчика. При этом в решении АС г. Москвы был приведен довод ответчика о том, что в результате ненадлежащего исполнения истцом обязательств заказчик применил к ответчику штрафные санкции в размере 5% от стоимости контракта, что составило свыше 1,4 млн долл.
В то же время представляется, что выводы, изложенные в Определении, носят спорный характер. При рассмотрении дела в нижестоящих инстанциях представитель ответчика возражал против удовлетворения требования комитента, обосновывая свою позицию тем, что в связи с ненадлежащим исполнением истцом обязательств заказчик применил к ответчику предусмотренные контрактом санкции в виде заранее оцененных убытков (5% цены контракта) и удержал их из предусмотренных платежей по оплате поставленного истцом оборудования.
При этом правомерность удержания комиссионного вознаграждения из цены поставляемого оборудования никем в процессе не оспаривалась – по крайней мере, в судебных актах об этом речь не идет, несмотря на то что Коллегия по экономическим спорам ВС обратила на это особое внимание и обосновала необходимость отмены актов нижестоящих судов именно тем, что удержание вознаграждения из цены оборудования регулируется предусмотренным договором порядком расчетов и не является зачетом. Однако, полагаю, сущность спора заключалась в другом: неперечисление денег комиссионером комитенту было обусловлено удержанием не вознаграждения комиссионера, а санкций в виде заранее оцененных иностранным заказчиком убытков.
При этом в Определении остались неучтенными положения ст. 997 ГК РФ, определяющие, что комиссионер вправе в соответствии со ст. 410 Кодекса удержать причитающиеся ему по договору комиссии суммы из всех денежных средств, поступивших к нему за счет комитента. А ст. 410 ГК как раз и регулирует зачет встречных однородных требований.
Если в отношении комиссионного вознаграждения формальная логика Верховного Суда, изложенная в Определении, понятна, поскольку удержание такого вознаграждения из причитающихся комитенту сумм все-таки относится к расчетам между сторонами договорного обязательства, то в отношении убытков данный вывод (с учетом прямого указания ст. 997 ГК) представляется не совсем логичным и обоснованным.
Поясню почему.
Во-первых, убытки являются следствием гражданско-правового деликта (договорного или внедоговорного). При их взыскании необходимо доказать всю совокупность элементов правонарушения. Если бы договор предусматривал удержание иностранным заказчиком штрафа за неисполнение либо ненадлежащее исполнение договора (а не убытков), тогда логику ВС можно было бы распространить и на данный вид удержания. Однако, исходя из текстов судебных актов, удержана была именно сумма убытков.
Во-вторых, Коллегия ВС сама сослалась на ст. 993 ГК, в которой дано четкое указание комиссионеру немедленно сообщать комитенту о ненадлежащем исполнении третьим лицом договора, заключенного с ним комиссионером. Однако, исходя из текстов судебных актов, доказательств такого извещения комиссионером комитента в материалы дела не представлено. Возможно, это было связано с непродолжительным разбирательством в первой инстанции (всего два заседания), в ходе которого ответчик просто не успел представить соответствующие доказательства. Однако если их нет и комиссионер не подтвердит направление уведомления об удержании убытков из цены оборудования в спорный период (а не после введения наблюдения), тогда говорить о правомерности запрета зачета, примененного судами нижестоящих инстанций со ссылкой на ст. 63 Закона о банкротстве, обоснованно.
В связи с этим полагаю, что нижестоящим судам при новом рассмотрении дела надо обратить особое внимание, во-первых, на то, что входит в состав взыскиваемой комитентом суммы – комиссионное вознаграждение либо удержанные заказчиком убытки в фиксированной сумме, а во-вторых, на то, извещал ли комиссионер комитента об удержании заказчиком убытков до введения в отношении комитента процедуры наблюдения.
