К рассмотрению во втором чтении принимаются поправки в Закон об адвокатуре (проект федерального закона № 469485-7), которые могут кардинально изменить жизнь адвокатского сообщества. В целом они, на мой взгляд, делают наш отраслевой закон намного демократичнее, из него устраняется излишняя централизация.
В ряде поправок учтены мои предложения, которые я вносил еще несколько лет назад. Так, в заметке «О назревшей проблеме», опубликованной в «АГ» 2 ноября 2017 г., я отмечал: «Процедура наложения взыскания советом адвокатской палаты по заключению квалификационной комиссии не может считаться безупречной. Меру наказания избирает в числе прочих членов совета президент, т.е. лицо, ранее выполнявшее проверку и оценку действий адвоката. Получается, что президент одновременно возбуждает дисциплинарное производство (в некоторых случаях по собственной инициативе), участвует в его разбирательстве как руководитель квалификационной комиссии, принимает решение о наказании адвоката в качестве председателя совета. При такой системе возможны злоупотребления со стороны указанного лица».
Кроме того, мною, в том числе на основании анализа «внутриадвокатского» (корпоративного) права иностранных государств, был поднят вопрос о необходимости создания вышестоящего по отношению к советам региональных палат дисциплинарного органа, в функции которого входила бы обязанность рассматривать жалобы адвокатов на решения о привлечении к дисциплинарной ответственности.
Эти идеи, а также различные варианты создания апелляционного дисциплинарного органа были развиты в публикациях от 22 мая 2018 г. «Адвокаты – о поправках в Закон об адвокатуре» и 30 августа того же года «Концепция – повод укрепить позиции адвокатуры», где были перечислены предложения о наделении органов ФПА РФ правом ревизии дисциплинарных решений.
Чуть позже мы совместно с Евгением Тонковым предложили еще один вариант аналогичного органа (см. заметку от 28 января 2019 г. «О Высшем квалификационном совете адвокатуры»). Это были взгляды на одну и ту же идею с разных сторон. Я не хочу приписывать только себе заслуги по инициализации законопроекта – такие идеи давно «витали в воздухе» внутри сообщества, мы их только озвучивали и предлагали варианты реализации.
Напомню, все высказанные идеи широко обсуждались как в изданиях для адвокатов и в соцсетях, так и на адвокатских собраниях, в том числе на заседаниях Пражского клуба, подвергались критике, однако в целом были поддержаны и, наконец, воплощены в обсуждаемом законопроекте.
Сейчас идея о наделении органов ФПА РФ дисциплинарными полномочиями неожиданно получила негативный отзыв, который сводится к следующему: ФПА РФ не может иметь дисциплинарные полномочия в отношении лиц, не являющихся ее членами. Соответственно, рассмотрение ФПА РФ дисциплинарного дела адвоката в качестве апелляционной инстанции противоречит правовому принципу ответственности члена некоммерческой организации исключительно перед своей, а не посторонней организацией. Следовательно, рассмотрение дисциплинарных дел ФПА РФ с вынесением окончательного решения, которое не подлежит обжалованию в судебном порядке, будет противозаконным.
Ну что ж, мне как одному из авторов идеи на эти упреки и отвечать.
ФПА РФ уполномочена законом представлять интересы адвокатов в любых органах и организациях, даже вправе обращаться в суд в их интересах, а решения, принятые Палатой и ее органами, обязательны для всех адвокатов и адвокатских палат (ст. 35 Закона об адвокатуре). Исходя из этого, наделение президента ФПА РФ правом инициировать, а Комиссии по этике и стандартам – ревизовать дисциплинарные решения региональных палат находится в границах функций данных органов, уже предусмотренных отраслевым законодательством. Отсюда вытекает и правомерность полномочий президента ФПА РФ по возбуждению дисциплинарных производств в отношении президента и члена Совета адвокатской палаты субъекта Федерации. В целом данные поправки отвечают принципам демократии и разделения властей, единству российского адвокатского сообщества.
Еще большие споры вызывает предлагаемый запрет лицу, лишенному статуса по результатам рассмотрения дисциплинарного производства, быть представителем в суде на период, предшествующий восстановлению статуса.
В одном из обсуждений в Facebook некоторых казусов адвокатуры как раз приводился подобный случай. Адвокат, предавший интересы доверителя перед силовыми органами, после лишения статуса продолжал оказывать юридические услуги, в том числе представлял доверителей в судах по доверенности. По большому счету, дисциплинарные санкции, примененные к нему адвокатской палатой, цели не достигли. В комментариях к данной ситуации указывалось в том числе, что только лишение данного лица возможности фактического представительства будет примером как должного наказания, так и публичной моральной ответственности адвокатуры перед обществом. Автор указанной поправки в законопроект лишь перевел комментарий в практическую плоскость.
Приведу выдержку из решения суда, подтвердившего правомочность лишения лица адвокатского статуса. Суд установил, что «˂…˃ года квалификационная комиссия АПМО дала заключение о наличии в действиях (бездействии) адвоката АК N ˂…˃ М.А.Р. нарушения п. 2 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившегося в том, что адвокат приняла поручение на представление в суде интересов лица, которые являются противоположными интересам ее прежнего доверителя, а именно: оказывая в ˂…˃ г. юридическую помощь Е.Л.В. в виде представительства в Басманном районном суде г. Москвы по иску к ООО “Ж” и Ч.Н.П., впоследствии в ˂…˃ г. стала представлять интересы ООО “Ж” в том же суде по иску к Е.Л.В».
Думается, такой юрист, лишенный адвокатского статуса, будет и дальше предавать интересы своих прежних доверителей, и запрет на судебное представительство будет для него обоснованной и адекватной мерой воздействия.
На мой взгляд, не может лицо, совершившее нравственный проступок, несовместимый со статусом адвоката, пользоваться теми же правами и возможностями, что и действующий член сообщества. Опасения о том, что лишение статуса может быть местью отдельным адвокатам, конечно, исключить нельзя, однако, полагаю, этому будет поставлен заслон, исходя из возможности ревизии принятого решения со стороны ФПА РФ – причем не спонтанного судебного усмотрения, а ревизии, опирающейся на обобщенную практику и единые критерии применения дисциплинарных санкций (которые ФПА РФ будет обязана выработать в силу вновь полученных апелляционных полномочий).
Также напомню, что законодательство не предусматривает бессрочного лишения права на адвокатский статус, поэтому по исполнении установленной в отношении него дисциплинарной санкции такое лицо вправе вновь сдать квалификационный экзамен и вернуться к исполнению профессиональных обязанностей адвоката.
Мне могут возразить: «А если не сдаст? Что же он, так и будет “изгоем” сообщества?» Такое замечание, на мой взгляд, далеко не лишнее, и, думаю, авторам поправок на это нужно обратить внимание до голосования, ограничив запрет на представительство в суде сроком дисциплинарного взыскания.
Однако в спорах никто из комментаторов не обратил внимания на «выпадение» давно ожидаемой адвокатами поправки в п. 3 ст. 15 Закона об адвокатуре, касающейся изменения статуса адвокатского удостоверения. А это значит, что адвокатское удостоверение будет подтверждать только профессию его владельца. Да, я не оговорился, именно профессию – этот термин вместо обозначения «адвокатская деятельность» вводится несколькими из предлагаемых к принятию поправок. Таким образом, профессия «адвокат» получит законодательное закрепление, что должно повлечь рост престижа профессии и более тщательный отбор на право ею владеть, а также недопущение безмерного увеличения числа лиц «адвокатской профессии» (допускаемого некоторыми палатами), что неминуемо ведет к снижению качества профессиональной юридической помощи, «размытой» гонорарной политике большинства вновь пришедших адвокатов, выталкиванию из профессии наиболее ярких и опытных – а значит, и наиболее дорогих – ее представителей.
Кроме того, полагаю, что уже сейчас необходимо готовиться к существенному изменению статуса учредительного договора коллегии (бюро). Ранее он выполнял достаточно «декоративные» функции. С момента заключения в далеком 2003 г. при создании коллегии учредительный договор не претерпел изменений, в него не вносилось никаких корректив (хотя уставы некоторых адвокатских образований подвергались коррекции неоднократно вслед за изменением законодательства – менялись названия, юридические формы, реквизиты и т.д.), часть указанных в нем учредителей «уже далеко», статус некоторых прекращен в связи с уходом на пенсию, кто-то стал судьями и чиновниками... При этом долгое время изменение состава учредителей адвокатского образования законодательством вообще не предусматривалось, а сейчас лицо может выйти из состава учредителей лишь по личному заявлению, направленному в регистрирующий орган. Думается, что учредительные договоры за эти годы отстали от жизни и не могут быть использованы в управлении коллегиями и бюро.
В завершение отмечу, что предложенные поправки предполагают резкое повышение статуса учредительного договора – он становится обязательным для использования документом, регулирует внутреннюю жизнь коллегии (бюро), определяет порядок управления адвокатским образованием. Таким образом, появилась срочная потребность приведения учредительного договора в соответствие с современными реалиями, и времени на это не так много, а законодательные возможности невелики, да и предлагаемые поправки эти возможности ненамного увеличивают и временного промежутка для приведения договоров в соответствие с действующими нормами закона не предоставляют.
