Приносят удовлетворение сложные проекты

– Александр Владимирович, Вы получили четыре юридических образования, начиная с Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина (МГЮА). Затем были Международная академия бизнеса и управления, Московский областной институт управления и права, Высшая школа экономики. Расскажите, пожалуйста, как Вам это удалось.

– Семейной истории вхождения в юридическую профессию у меня не было. Хотя два двоюродных брата моей бабушки со стороны мамы были юристами – один судьей, другой адвокатом, я никогда их не видел. Когда я родился, их уже не было в живых. Когда мне было 10 лет, мы переехали из Узбекистана в Москву.

Я хотел пойти на актерский факультет. У меня было много энергии, желания быть в центре внимания. Но родители мне объяснили, что не все актеры становятся успешными, а на тот момент времени – конец девяностых, начало нулевых – актеры вообще никому были не нужны. С пятого класса мама говорила мне, что я должен стать юристом, чтобы всегда иметь возможность обеспечить себя и свою семью.

Я поступил в МГЮА. Получил то образование, которое хотел, с любовью и с большим уважением относился и отношусь до сих пор к преподавателям, которые у нас были. Все выдающиеся люди того времени, ученые, были нашими преподавателями. Авторы Конституции Российской Федерации преподавали у нас конституционное право, авторы Трудового кодекса – трудовое право, УПК – уголовный процесс. Они передали нам любовь к справедливости, к праву, к верховенству закона. Я окончил МГЮА с красным дипломом и с широко открытыми глазами.

Так как у меня был неплохой английский, я хотел работать в консалтинге или юридической фирме, направлял резюме в компании, которые входят в большую четверку. Но жизнь сложилась по-другому. Мне предложили работу в Трастовой брокерской компании, входившей в группу компании «Дело». Компания находилась на соседней улице от моего дома. В это же время я поступил в аспирантуру Международной академии бизнеса и управления. Диссертацию по криминалистике защитил в 2011 г.

В 2009 г. я уволился из группы компаний «Дело», получил статус индивидуального предпринимателя и представлял интересы региональных владельцев недвижимости в городе Пушкино Московской области. Однажды пришел на прием к Главе города, которого недавно назначили, и изложил свою позицию, показывая некомпетентность руководителей Комитета по имущественным отношениям, которые не давали предпринимателям реализовать право на выкуп по 159-му Федеральному закону¹. В соответствии с этим законом субъекты малого и среднего предпринимательства имели право на приватизацию объектов недвижимости, которые находились у них в аренде, но им отказывали в реализации данного права. Когда мы закончили разговор, Глава города предложил мне пойти на работу в администрацию начальником правового отдела, оставил номер своего телефона. В нашей семье ни у кого не было опыта государственной службы, но семья меня поддержала. Я решил попробовать.

За три года, что я проработал в администрации города Пушкино, каждый год меня повышали в должности. Я стал начальником управления правового, организационного и кадрового обеспечения деятельности Администрации города Пушкино. По работе меня направили на повышение квалификации в Московский государственный институт управления и права на курс противодействия коррупции.

Спустя три года меня пригласили возглавить правовой департамент группы компаний «Дело». Я уволился из администрации и вернулся в «Дело». Понял, что за три года работы в муниципалитете получил разносторонний опыт, хотя было необходимо освежить свои знания в области делового администрирования и познакомиться с интересными людьми. Тогда я пошел на обучение по программе «Директор юридической службы» в Высшую школу экономики. Получил MBA, а потом остался там преподавать.

– Какие дисциплины Вы там преподавали тогда, какие преподаете сейчас?

– За это время я преподавал разные дисциплины, сейчас я читаю лекции на тему «Профилактика экономических преступлений».

– Почему Вы решили изменить вид юридической деятельности и вступить в адвокатуру?

– В 2015 г. между акционерами компании, в которой я работал, испортились отношения, и стороны решили разойтись. Это обстоятельство послужило толчком для принятия мною решения о создании своего бизнеса. На тот момент мне было 30 лет. Я думал о том, что у меня есть дети, и я бы хотел создать что-то свое. Зарегистрировал ООО «Юридическое бюро «Аронов и партнеры». Пригласил в качестве партнеров людей, которых знал и которые могли качественно оказать помощь в каком-либо конкретном направлении. Мы начали совместно работать.

Однажды ко мне обратились доверители с проблемой уголовно-правового характера. Я рекомендовал им обратиться к специалистам в этой сфере, то есть к адвокатам, которые специализировались на защите по уголовным делам. Через некоторое время выяснилось, что доверители оказались очень недовольны ими. Они ждали моего подхода к ведению дел, но так и не получили качественный сервис. Тогда мне пришла идея получить статус адвоката и пригласить в свою коллегию адвокатов по уголовным делам, чтобы развить практику уголовного права.

– Когда была создана Московская коллегия адвокатов «Аронов и Партнеры»? В каких отраслях права она специализируется?

– В 2017 г. я получил статус адвоката. В 2018 г. была зарегистрирована Московская коллегия адвокатов «Аронов и Партнеры», а меня избрали председателем ее президиума.

Мы не стандартная коллегия адвокатов, а юридическая фирма, которая работает в организационно-правовой форме коллегии адвокатов. Наиболее устойчивый юридический консалтинг можно построить именно на базе адвокатского образования.

Мы пригласили высокопрофессиональных адвокатов, которые специализируются на сложных вопросах, дали им возможность получать вознаграждение выше рынка. Команда у нас небольшая, до 30 человек, но при этом все – крутые специалисты.

Первая и самая важная наша стратегия – развитие уголовно-правовой практики. При этом нельзя говорить, что мы занимаемся только беловоротничковыми преступлениями. У нас в коллегии есть специалист по суду присяжных, немало дел о преступлениях насильственного характера, в области незаконного оборота наркотических средств и т.п. Нет таких дел, от которых мы отказываемся просто потому, что у нас нет профессионалов.

У нас сильная практика сложных судебных споров. Это цивилистические и административные споры, включая антимонопольные (в «АГ» № 4 (429) за 2025 г. опубликована статья руководителя практики сложных судебных споров МКА «Аронов и партнеры» Евгения Розенблата «Формируйте свои правила. Как побеждать в сложных судебных спорах». – Прим. ред.). У нас есть подразделение банкротства, практика медицинского права, недвижимости и строительства, практика семейного и наследственного права. Планируем развивать практики корпоративного права, антимонопольного права, спортивного права, таможенного права, налогового права.

В январе 2025 г. коллегия приняла решение о создании первого филиала во Владивостоке. Там будут практики антимонопольного права, судебных споров, банкротства, уголовного права. Мы считаем, что Владивосток – это новые ворота России в рамках текущего геополитического статуса, и там требуется современная адвокатура.

– С прошлого года Вы начали вести подкаст «Адвокатский опрос». Что побудило Вас заняться этим проектом, требующим времени и средств?

– Мы, адвокаты, должны постоянно себя по-новому позиционировать. Недостаточно просто писать статьи. Сегодня рынок для потребителя – в телефоне. Он слушает или читает короткие сообщения, ролики, которые его «цепляют». Визуальное восприятие на сегодняшний день важнее, чем текстуальное. Поэтому в январе 2024 г. мы начали делать подкасты – часовые ролики на три профессиональные камеры. Я являюсь ведущим подкаста, приглашаю известных юристов, известных адвокатов, в том числе из числа членов МКА «Аронов и Партнеры». Они рассказывают, как можно из студента вырасти, например, в руководителя правовой службы компании «Аэрофлот» или директора Высшей школы юриспруденции и администрирования.

– Что должен, на Ваш взгляд, сделать адвокат, чтобы добиться заметного успеха в профессии?

– Для того чтобы добиться успеха в профессии, ее нужно любить и развивать, пробовать новые инструменты, которые раньше никто не пробовал. Здесь много факторов. В первую очередь экспертность, а затем уже умение донести свою мысль до слушателя. Важно также уметь раскрыть потенциал членов команды, в какой-то момент дать им право принимать решение и нести за него ответственность. Это сделать возможно только в ситуации, когда есть доверие между членами коллектива и взаимоуважение. «Я самый умный и знаю как надо, а вы нет» – не работает. Я привлекаю специалистов, которые должны быть на 100% лучше меня в определенной отрасли. Принимая поручения, я должен быть уверен в том, что специалист выполнит работу качественно. И не для того, чтобы получить вознаграждение здесь и сейчас, а для того, чтобы доверие к команде формировалось на долгие годы вперед, сотрудничество с доверителями было многолетним. Нужно всегда выстраивать долгосрочные отношения. Получить положительный для доверителя результат во всех без исключения случаях нереально, но адвокат должен быть уверен в том, что он сделал все, что было возможно в конкретном деле, для победы, и только так можно сохранить свою репутацию.

Имеет значение и внешний вид адвоката – например, в суд нужно приходить в костюме. Это уважение к суду, себе и своей профессии. Вы когда-нибудь видели известных и уважаемых в сообществе адвокатов, которые не соблюдают это правило?

Нужно много читать, посещать конференции, участвовать в различных рейтингах. И, конечно же, нужно заниматься научной деятельностью, писать, стремиться к инновациям там, где это разумно и необходимо.

– В Кодексе профессиональной этики адвоката есть положение, что информация об адвокате не должна содержать сравнений с другими адвокатами. А рейтинг – все-таки сравнение. Как это соотносится, на Ваш взгляд?

– Мы участвуем в рейтингах потому, что если не будем этого делать, то, к сожалению, о нас никто не будет знать. Считаем, что здесь нет нарушения КПЭА. Ведь никто не говорит, что кто-то лучше, кто-то хуже, просто по определенным методикам определяют тех, кто более результативно ведет большие процессы. К тому же определяют не сами адвокаты, они не восхваляют себя и не набивают себе публично цену. Определяет сторонняя организация.

– В ходе обсуждения концепции профессионализации судебного представительства высказано предложение о том, чтобы создать новую форму адвокатского образования – адвокатскую фирму, в которой непредпринимательская по своему характеру адвокатская деятельность осуществлялась бы в форме коммерческого юридического лица. Как Вы относитесь к этому предложению?

– Существующая система выстроена в рамках Закона об адвокатуре, и рынок давно адаптировался к этому. Но адвокатское образование должно развиваться, позиционироваться. Доверители каким-то образом должны узнать, что конкретная коллегия – хорошая. Адвокат в значительной степени отличается от любого другого юриста, потому что есть специальные профессиональные требования, которые он должен выполнять, правила, которые он должен соблюдать. И именно поэтому он будет оказывать помощь качественнее, чем юрист, у которого нет соответствующего статуса. Конечно, на рынке есть множество достойных юристов без адвокатского статуса. Но общее правило таково.

Юристы сегодня приходят на рынок через социальные сети, газеты, комментируют чьи-то дела, они постоянно на виду, постоянно на слуху. Люди, которые не разбираются в праве, при возникновении какой-либо проблемы идут к этим юристам, а не к адвокатам. Почему так происходит? Потому что у некоммерческой организации, созданной для осуществления адвокатской деятельности, нет никаких задач, кроме поддержания возможности адвоката работать, принимать гонорары от доверителей, уплачивать взносы и т.п.

Классическая адвокатура – это уровень, невидимый для клиента. Он имеет дело с юридическим лицом, которое занимается всеми экономическими процессами. Поэтому во многих крупных юридических фирмах страны есть и ООО, и адвокатское образование. Либо есть одно адвокатское бюро, которое предоставляет иные услуги наравне с другими корпоративными юридическими лицами.

Для юридических фирм удобнее, чтобы адвокат получал зарплату. Наш процесс построен иначе. У нас адвокат получает не зарплату, а вознаграждение в проекте, в котором принимает участие. Условно 100 рублей стоит проект, адвокат выполнил 10% работы, значит, 10% от стоимости проекта получил. Поэтому я не выступаю за то, чтобы адвокаты находились в трудовых отношениях и получали зарплату. Это создает дополнительные проблемы – НДФЛ, социальные взносы, 35% дополнительной нагрузки от Фонда оплаты труда.

– То есть создавать новый вид адвокатского образования – адвокатскую фирму – не имеет смысла? Все необходимые задачи, в том числе по организации работы над крупными проектами, распределению дохода между партнерами, продвижению бренда можно решить в рамках адвокатского бюро? А если адвокаты ведут деятельность в коллегии, то им для решения этих задач достаточно учредить ООО?

– Не берусь сейчас давать окончательные оценки. Если с точки зрения экономики не увеличится расходная часть, то, возможно, адвокатская фирма будет иметь более выгодное положение по сравнению с другими формами адвокатских образований. Впрочем, адвокатская деятельность не исчерпывается вопросами рынка.

– Вы – один из основателей Национальной телемедицинской ассоциации. Как Вы пришли в это направление?

– Когда я приступил к созданию своего юридического бизнеса, я понимал, что нужно придумать что-то, что отличало бы меня от представителей других юридических фирм, работавших на рынке уже 15–20 лет, а то и больше, и одновременно поставило бы меня на один уровень с ними. В тот момент был бум телемедицины. Существовало много операторов, которые оказывали услуги по предоставлению медицинской помощи с использованием телемедицинской технологии, но законом это не было урегулировано. В Высшей школе экономики мне рекомендовали квалифицированного молодого специалиста. Он работал в компании, которая одной из первых занялась такими технологиями. Я поручил ему писать статьи на эту тему. Сначала это были неизвестные журналы, а потом мне стали присылать запросы «РБК», «Ведомости», «Коммерсант». Однажды я получил письмо из Администрации Президента РФ – мне предложили направить специалиста для участия в совещании по вопросу изменения законодательства о медицине. Тогда я понял, что все сделал правильно. А потом мы решили создать Национальную Телемедицинскую Ассоциацию.

В настоящее время я являюсь членом правления Национальной ассоциации управления сферы здравоохранения. На данной площадке спектр проблем шире и участников намного больше. На базе НАУЗ я занимаюсь в том числе законотворческой деятельностью. Являюсь членом экспертных советов различных комитетов Государственной Думы Федерального Собрания РФ. В качестве наших достижений могу отметить декриминализацию ст. 238 УК РФ в отношении медицинских работников. Еще многое требуется изменить в связи с тем, что у врача в России отсутствует статус самостоятельного участника гражданских правоотношений, поэтому мы продолжаем работу и в этом направлении. В качестве нашего основного предложения – предоставить врачу статус самостоятельного субъекта гражданских правоотношений по аналогии со статусом адвоката, создать Федеральную медицинскую палату по аналогии с Федеральной палатой адвокатов.

– Вам нравится решать сложные задачи?

– Да. Мы не занимаемся линейными спорами. Интересна шахматная партия, где ты обдумываешь, как пойти – так или иначе, посмотреть, как пойдет противник, иногда пропустить ход. Мы стараемся брать сложные проекты, которые приносят удовлетворение. Простую задачу решит любой, а сложную – далеко не каждый. Было бы здорово, если бы большая часть адвокатов думала и действовала так же.

– МКА «Аронов и Партнеры» выступала партнером XXI Международной научно-практической конференции «Ковалевские чтения», проходившей с 12 по 14 февраля в Екатеринбурге (см. «АГ» № 4 (429) за 2025 г. – Прим. ред.). Вы вместе с советником ФПА РФ Юрием Пилипенко в рамках этой конференции провели сессию «Соотношение морали и права в уголовном праве». Поделитесь, пожалуйста, впечатлениями.

– Пожалуй, это была одна из самых интересных дискуссий на конференции. Мы давно озабочены проблематикой, связанной с динамичностью соотношения права и морали, ведь целью уголовного права является защита интересов и соответствие моральным устоям для обеспечения доверия общества к правовой системе.

Для меня было важным высказаться по поводу того, что в последнее время информационные сводки переполнены новостями о том, как неизвестные злоумышленники вовлекают несовершеннолетних россиян в преступную деятельность. К сожалению, действия детей квалифицируются по очень серьезным статьям Особенной части УК РФ – ч. 4 ст. 159, ч. 2 ст. 205 и т.д.

Мною было предложено допустить рассмотрение уголовных дел в отношении несовершеннолетних лиц и молодых взрослых судом присяжных. Это связано с тем, что все эти действия совершаются детьми не потому, что они сознательно шли на преступление, а потому, что по отношению к ним, как правило, применяется целенаправленное психологическое насилие, ими манипулируют, они не ведают, что творят.

Само по себе привлечение детей к уголовной ответственности, когда никто не погиб, когда их следует считать жертвами, а не виновными, ненормально. Только суд присяжных способен нуллифицировать уголовный закон, то есть оправдать человека, который формально совершил преступление, но, по убеждению присяжных, не должен нести уголовную ответственность.

Уголовное право должно балансировать между защитой общественных интересов и соответствием моральным устоям, адаптируясь к изменениям в обществе, адекватно реагируя на новые вызовы.