29 июня в «АГ» была опубликована новость о решении АС Курской области от 5 июня 2020 г. по делу № А35-10066/2018. Этот судебный акт был вынесен по результатам рассмотрения спора между участником ООО и обществом о предоставлении первому сведений и документов о деятельности компании.
Решение, на мой взгляд, примечательно тем, что суд, удовлетворяя исковое требование, использовал прогрессивную шкалу для расчета компенсации за неисполнение обязанности в пользу участника. Действительно, практический эффект от формирования у российских судов если не привычки, то, по крайней мере, положительного отношения к такому способу исчисления астрента, трудно переоценить.
Когда в 2015 г. в ГК РФ была введена ст. 308.31, появилась надежда, что на законодательном уровне создан инструмент, способный стимулировать должника к исполнению неденежного обязательства угрозой уплаты крупной денежной суммы за каждый день просрочки.
Идея подобной конструкции имеет зарубежное происхождение. Этот нестандартный правовой институт, порожденный французской судебной практикой в первой половине XIX в. и впоследствии получивший название «l’astreinte», привлек внимание в ряде европейских правопорядков (среди них страны Бенилюкса, Португалия, Италия). В литературе астрент характеризуется как судебный приказ, угрожающий должнику необходимостью заплатить кредитору значительную денежную сумму в случае отсутствия с его стороны добровольного исполнения неденежного обязательства2. Французские юристы называют «l’astreinte» своего рода «судебной уловкой», основным эффектом которой является запугивание должника и стремление побудить его к активной деятельности3.
Но в логике конструкции астрента есть аспект, без которого «судебная уловка» едва ли сработает, и заключается он в размере присуждаемой компенсации. Чтобы достичь истинной цели данного института – «устрашения» должника и стимулирования его к исполнению обязанности перед кредитором, суд должен назначить ощутимые для конкретного должника денежные суммы. К сожалению, российская практика показывает, что размеры присуждаемых сумм в абсолютном большинстве случаев для достижения указанной цели недостаточны. Причина – нечеткость критериев определения размера компенсации за ожидание исполнения судебного акта по неденежному требованию.
Таким образом, у судей нет ориентиров, которыми они смогли бы руководствоваться при выборе способа исчисления размера астрента.
Замечу, что российская модель астрента с момента законодательного оформления основывалась на принятом за год до введения ст. 308.3 ГК РФ Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ (от 4 апреля 2014 г. № 22 «О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта»), предложившем механизм, схожий с французским институтом «l’astreinte». В названном постановлении ВАС разъяснил, что денежные средства, присуждаемые на случай неисполнения судебного акта, могут быть определены в твердой денежной сумме, взыскиваемой единовременно, или в сумме, начисляемой периодически.
Кроме того, ВАС заложил основу для применения так называемой прогрессивной шкалы, когда, к примеру, за первую неделю неисполнения взыскивается одна сумма, за вторую – сумма, увеличенная на определенную величину или индексированная на конкретный процент. Однако впоследствии Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» (далее – Постановление ВС № 7) воздержался от указания на формы исчисления астрента, ограничившись общими и весьма оценочными принципами: справедливостью, соразмерностью и недопустимостью извлечения должником выгоды из незаконного или недобросовестного поведения.
«Координатой» для правоприменителей, как отмечено в Постановлении ВС № 7, является следующее правило: в результате присуждения астрента исполнение судебного акта должно оказаться для ответчика явно выгоднее его неисполнения. Но поскольку этим пояснения относительно порядка начисления компенсации за неисполнение судебного акта о принуждении к исполнению обязательства в натуре ограничиваются, о единообразном понимании судами алгоритма определения размера астрента говорить, на мой взгляд, не приходится. В связи с этим полагаю необходимым модифицировать российский аналог «l’astreinte» для приведения практики применения этой конструкции в соответствие с ее исходным назначением.
Приближению к достижению этой цели могло бы помочь введение единого порядка начисления компенсации за ожидание исполнения судебного акта по неденежному требованию – установление прогрессивной шкалы как наиболее эффективного порядка исчисления астрента. К слову, несмотря на отсутствие указания ВС кредиторы часто заявляют к присуждению астрент, исчисляемый по правилам прогрессивной шкалы4. Однако, как показывает практика, размеры присуждаемых сумм в абсолютном большинстве случаев не отвечают цели конструкции астрента.
Так, в рассмотренном АС Курской области деле ответчик (общество) в случае неисполнения обязанности перед участником по представлению запрошенной документации о деятельности компании будет вынужден выплатить астрент из расчета: за первую неделю неисполнения – 2,5 тыс. руб. в день, за вторую – 5 тыс. руб., за третью – 10 тыс. руб., за четвертую – 20 тыс. руб., за пятую – 40 тыс. руб. в день и т.д.
Указанные суммы, на мой взгляд, все же едва ли можно признать достаточными – во многом потому, что ответчиком является юридическое лицо. Когда в роли обязанного лица выступает корпорация, для установления приемлемых суммы астрента или формулы его исчисления необходимо учитывать финансовые показатели деятельности компании (размер оборота). Такой подход объясняется тем, что при грамотном применении астрента цель заключается не в том, чтобы эти суммы были выплачены кредитору, а в том, чтобы должник добровольно исполнил обязательство (возвратил имущество, передал документы, устранил недостатки работ).
Пока суды, к сожалению, не руководствуются этой логикой и исходят из того, что присуждаемая сумма должна быть такой, чтобы должник был в состоянии ее заплатить. Указанный подход, на мой взгляд, непродуктивен и не способствует развитию астрента как правового механизма, стимулирующего исполнение обязательства в натуре.
В одном из дел, которое удалось найти в практике, управляющая компания заявляла к взысканию с энергетической компании астрент за неисполнение обязанности обеспечить поставку коммунального ресурса по горячему водоснабжению в многоквартирный дом в размере 100 тыс. руб. за каждый день, начиная со следующего дня после вынесения определения о взыскании судебной неустойки, с последующим ежемесячным прогрессивным увеличением на 10 тыс. руб. до даты фактического исполнения решения суда. Вместе с тем суд первой инстанции уменьшил размер компенсации до 500 руб. за каждый день просрочки исполнения с последующим ежемесячным прогрессивным увеличением на 200 руб. в день до дня фактического исполнения решения суда.
Оспаривая это решение, заявитель справедливо указывал на социальную значимость своевременного исполнения решения суда, наличие ежедневной угрозы жизни и здоровью граждан, проживающих в многоквартирном доме, а также обращал внимание, что определенный судом размер астрента не выполняет побудительной, стимулирующей функции, не предотвращает затягивание ответчиком исполнения5.
Увы, вышестоящие суды эти выводы не восприняли и поддержали суд первой инстанции, сославшись на разъяснения Верховного Суда о необходимости при определении размера компенсации принимать во внимание степень затруднительности исполнения судебного акта, возможность ответчика по его добровольному исполнению, имущественное положение ответчика и иные заслуживающие внимания обстоятельства6.
Указанная логика тормозит развитие института астрента в российской правовой системе. Безусловно, выплата компенсации за ожидание исполнения судебного акта по неденежному требованию не должна приводить к банкротству должника. Однако злоупотребление категориями, априори останавливающими суды от присуждения значительных сумм, не ведет к эффективному применению рассматриваемой правовой конструкции.
Напомню, что астрент исторически присуждается как дополнение к тем судебным актам, которыми устанавливается необходимость исполнить обязательство в натуре. При этом важнейшим признаком обязательства является зависимость исполнения от воли должника. Если же исполнению препятствует воля иных лиц, назначение астрента в принципе несправедливо. Отсюда следует прямой вывод о порочности таких критериев снижения размера присуждения, как степень затруднительности исполнения судебного акта и возможность его добровольного исполнения ответчиком. Другое дело, что эти категории могли бы найти применение с введением механизма снижения компенсации за ожидание исполнения судебного акта по неденежному требованию по заявлению должника, исполнившего судебный акт с просрочкой. Пока такой механизм отсутствует, в связи с чем судьи неохотно назначают существенные суммы компенсации.
Для изменения ситуации, думается, необходимо комплексно перестроить практику применения астрента. Присуждение больших сумм – в первую очередь путем широкого применения прогрессивной шкалы исчисления астрента – должно быть сбалансировано правом должника заявить о снижении начисленной суммы уже после исполнения основного обязательства перед кредитором.
Первый шаг на пути к более действенному применению астрента мог бы состоять в установлении в качестве общего правила исчисления компенсации – присуждение денежной суммы с ее регулярной индексацией на конкретный процент за каждый последующий период. Постоянно растущая сумма подлежащей выплате компенсации будет в большей степени стимулировать ответчика исполнить обязательство перед истцом по сравнению с определением размера компенсации в твердой сумме.
В связи с этим полагаю, что прогрессивная шкала расчета – ключ к одной из дверей, ведущих в мир, где должник по неденежному требованию сам заинтересован в скорейшем исполнении обязанности перед кредитором, а статистика исполняемости судебных актов существенно отличается от нынешней в лучшую сторону.
1 Федеральный закон от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации».
2 Michell M.P. Imperium by the Back Door: The Astreinte and the Enforcement of Contractual Obligations in France. University of Toronto Faculty of law review. 1993. Vol. 51. № 2. P. 252.
3 Ralph A. Newman Equity and Law A Comparative Study. New York: Oceana Publications. 1961. P. 74.
4 Постановления АС Северо-Кавказского округа от 19 февраля 2020 г. по делу № А63-18198/2017; от 26 июня 2019 г. по делу № А53-6319/2017; от 30 октября 2016 г. по делу № А32-30434/2014; АС Западно-Сибирского округа от 4 июля 2019 г. по делу № А45-2243/2018; от 1 августа 2018 г. по делу № А67-8666/2017; от 3 июля 2018 г. по делу № А67-8667/2017 г.; от 20 июня 2017 г. по делу № А46-7432/2016; АС Московского округа от 31 января 2019 г. по делу № А40-122636/2017; от 7 ноября 2018 г. по делу № А40-82890/14; АС Уральского округа от 26 декабря 2018 г. по делу № А76-21123/2017; от 30 мая 2018 г. по делу № А60-53015/2015; от 11 мая 2016 г. по делу № А60-20829/2015.
5 Постановление АС Западно-Сибирского округа от 4 июля 2019 г. по делу № А45-2243/2018.
6 Определение ВС от 15 марта 2018 г. № 305-ЭС17-17260 по делу № А40-28789/2014.