В статье поднимается чрезвычайно актуальная проблема качества оказания адвокатом юридической помощи. Автор пытается прояснить вопрос о возможности отмены приговора в связи с нарушением права на защиту и обращается к практике Европейского Суда по правам человека, которая свидетельствует, в частности, о том, что факт неоказания адвокатом эффективной юридической помощи признается явным, требующим судебного вмешательства, когда защитником не подана апелляционная жалоба, когда отсутствовал личный контакт с осужденным до рассмотрения дела, когда защитник поддерживал позицию стороны обвинения в ущерб позиции стороны защиты и в других случаях.
В последнее время в связи с приговором, вынесенным в отношении Михаила Ефремова, юридическая общественность активно обсуждает его перспективы с точки зрения качества оказанной юридической помощи. Многие задаются вопросом: а можно ли отменить приговор в связи с нарушением права на защиту?
Попробуем поискать ответ на примере ряда постановлений Европейского Суда по правам человека.
Принципиальные позиции ЕСПЧ
Европейский Суд сформулировал ряд принципиальных позиций.
1. Решающее значение для справедливого уголовного судопроизводства имеет надлежащая защита интересов обвиняемого как в судах первой инстанции, так и в апелляционном суде (см. постановление Европейского Суда от 22 сентября 1994 г. по делу «Лала против Нидерландов» и постановление Европейского Суда от 22 сентября 1994 г. по делу «Пелладоа против Нидерландов»).
2. Тем не менее государство не может нести ответственность за каждый недостаток работы адвоката, как назначенного в целях оказания юридической помощи, так и выбранного обвиняемым.
Когда профессия юриста является независимой от государства, защита фактически – проблема ответчика и его адвоката. При этом не имеет значения, назначен ли адвокат в рамках юридической помощи или нанят частным образом (см. постановление Европейского Суда от 24 сентября 2002 г. по делу «Кускани против Соединенного Королевства»).
Европейский Суд ранее резюмировал, что государство не несет ответственности за ошибки, совершенные адвокатом (cм. постановления Европейского Суда от 19 декабря 1989 г. по делу «Камасинский против Австрии», от 10 октября 2002 г. по делу «Чекалла против Португалии»).
Что касается качества юридического представительства, то оно не может быть измерено числом жалоб или возражений, поданных адвокатом, т. е. эффективность юридической помощи не требует проактивного подхода с его стороны.
3. Компетентные национальные органы власти обязаны, в соответствии с подп. «с» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, вмешиваться только в том случае, если факт неоказания адвокатом эффективной юридической помощи является явным или в достаточной мере доведен до их сведения иным способом (см. постановление Европейского Суда от 19 декабря 1989 г. по делу «Камасински против Австрии» и постановление Европейского Суда от 21 апреля 1998 г. по делу «Дауд против Португалии»).
В таких обстоятельствах российские суды должны были вмешаться и либо назначить адвоката, либо отложить проведение слушания до тех пор, пока интересы заявителя не будут надлежащим образом представлены (см. постановление Европейского Суда от 31 октября 2013 г. по делу «Эдуард Рожков против России»).
4. В этой связи Суд повторяет, что назначение адвоката не приводит к автоматическому выполнению требований подп. «c» п. 3 ст. 6 Конвенции. Само по себе назначение защитника не означает наличия эффективной защиты, так как назначенному адвокату могут помешать выполнять его профессиональные обязанности либо сам адвокат может уклониться от их выполнения.
Если об этом становится известно властям, они обязаны либо заменить адвоката, либо принудить его к выполнению своих профессиональных обязанностей (см. постановление Европейского Суда от 13 мая 1980 г. «Артико против Италии»).
5. Европейский Суд, касаясь необжалования вынесенных судебных актов, отметил, что во многих случаях такое бездействие со стороны адвоката приводило к признанию нарушения подп. «с» п. 3 ст. 6 Конвенции, совместно с п. 1 ст. 6 Конвенции (см. постановления Европейского Суда от 19 декабря 2013 г. по делу «Сийрак против России», от 21 июня 2011 г. по делу «Орлов против России», от 30 июля 2009 г. по делу «Ананьев против России»).
6. В ответ на возражение властей о том, что заявитель не ходатайствовал перед внутригосударственными судами об отстранении его адвоката от судебных разбирательств и назначении нового адвоката, Суд указал: «Нет необходимости устанавливать наличие или отсутствие подобных просьб со стороны заявителя, поскольку подобные действия заявителя сами по себе не могли освободить органы власти от их обязательства по принятию мер, гарантирующих эффективность его защиты» (см. постановления Европейского Суда от 26 марта 2015 г. по делу «Волков и Адамский против России», от 19 июня 2014 г. по делу «Шехов против России»).
Последствия неоказания адвокатом эффективной юридической помощи
Что же именно понимает Европейский Суд под явным неоказанием адвокатом эффективной юридической помощи, позволяющим суду вмешаться, проникнув в сферу конфиденциальных отношений между защитником и подсудимым?
Рассмотрим конкретные дела, где Европейским Судом признано нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека (право на справедливое судебное разбирательство) в контексте подп. «с» п. 3 ст. 6 Конвенции (защищаться посредством выбранного защитника или пользоваться услугами назначенного).
Васенин в своей жалобе указывал, что двое его законных представителя не проявляли никакой активности. Адвокат поддерживал позицию стороны обвинения, а не позицию заявителя. Более того, адвокаты не обжаловали постановление суда, несмотря на то что такая жалоба являлась единственной возможностью оспаривания заявителем этого постановления (см. постановление Европейского Суда от 17 октября 2016 г. «Васенин против России»).
По делу «Чекалла против Португалии» (постановление от 10 декабря 2002 г.) установлено, что заявителю не была предоставлена полноценная возможность для осуществления эффективной защиты при подаче жалобы в Верховный Суд. Решающим моментом было то, что официально назначенный адвокат не выполнила соответствующие процессуальные требования.
По делу «Сийрак против России» (постановление Европейского Суда от 19 декабря 2013 г.) в жалобе указывалось, что назначенный государством адвокат, который представлял интересы заявителя в суде первой и кассационной инстанции, не выполнил свои обязанности должным образом, в частности, не обжаловал приговор и не присутствовал в суде кассационной инстанции.
По делу «Орлов против России» (постановление Европейского Суда от 21 июня 2011 г.) было установлено: до кассационного слушания новый адвокат А. не общался с заявителем, не подавал кассационную жалобу и ходатайства, а кассационное производство было основано на кассационных жалобах, поданных заявителем и адвокатом И. после судебного разбирательства в суде первой инстанции.
По делу «Ананьев против России» (постановление Европейского Суда от 30 июля 2009 г.) выявлено: отсутствие личного контакта с заявителем и факта обсуждения с ним позиции защиты накануне рассмотрения дела в совокупности с тем обстоятельством, что назначенный адвокат не подготовил отдельной кассационной жалобы и отстаивал интересы заявителя на основании его жалобы четырехлетней давности, свело к нулю эффективность юридической помощи, оказанной адвокатом. На основании этого Суд смог заключить, что Смоленский областной суд не обеспечил эффективной защиты заявителя при рассмотрении его дела в 6-й кассации. По делу «Эдуард Рожков против России» (постановление Европейского Суда от 31 октября 2013 г.) ЕСПЧ заключил, что краевой суд должен был убедиться в соблюдении условий ст. 52 УПК РФ, особенно имея в виду серьезность предъявленного заявителю обвинения и грозящего ему наказания. С учетом отсутствия адвоката заявителя и правильно оформленного отказа от его услуг апелляционная инстанция должна была назначить другого защитника. Поскольку этого сделано не было, ЕСПЧ установил нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции в контексте подп. «с» п. 3 ст. 6 Конвенции.
Как видно, в приведенных примерах факты неоказания адвокатом эффективной юридической помощи являются явными, требующими судебного вмешательства.
Важно, что принятый Всероссийским съездом адвокатов в апреле 2017 г. Стандарт осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве предусмотрел соответствующие минимальные требования к деятельности адвоката:
«Адвокат должен разъяснить подзащитному право иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально и принять меры к проведению такого свидания…». (п. 3);
«Адвокат должен согласовать с подзащитным позицию по делу…». (п. .5);
«Защитник обжалует в апелляционном порядке приговор суда при наличии к тому оснований, за исключением случая, когда подзащитный в письменном виде отказался от обжалования приговора и защитник убежден в отсутствии самооговора» (п. 16).
Практика российских судов по оценке качества оказания адвокатом юридической помощи
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» ситуация с принудительной заменой судом пассивной защиты не рассматривалась, хотя первоначально разработчики предусматривали право суда менять адвоката в связи с некомпетентностью последнего.
Между тем представляет практический интерес вопрос о том, как должен вести себя суд, столкнувшись с явным неоказанием адвокатом эффективной юридической помощи.
Европейский Суд предписывает в таком случае либо заменить адвоката, либо принудить его к выполнению своих профессиональных обязанностей.
Следует отметить, что замена адвоката, особенно выбранного, может значительно осложнить положение обвиняемого и нанести существенный вред его праву на защиту. Что же касается принуждения адвоката к выполнению своих обязанностей, то такие меры могли бы чаще использоваться российскими судами.
Например, встречаются ситуации, когда адвокаты поддерживают позицию обвинения и просят назначить доверителю минимальное наказание, а последний вину не признает. В такой ситуации судья должен уточнить у адвоката его позицию, разъяснив ему недопустимость возникновения противоречий с его доверителем. Любой вменяемый защитник после этого поймет свою ошибку и займет правильную позицию, а процессуальная проблема будет преодолена. При устном выступлении никто из участников процесса не застрахован от неверных или неточных высказываний, и возможность корректировки не исключается.
Известные в судебной практике случаи, когда вышестоящие судебные инстанции отменяли вынесенные приговоры по такому основанию, были связаны с тем, что судьи своевременно не обращали внимание стороны защиты на возникшую коллизию и не предпринимали попыток ее устранить.
Таким образом, при правильном реагировании суда на ситуацию замены адвоката не требуется и нарушения права на защиту допущено не будет.
Если осужденный подал апелляционную жалобу, а его защитник этого не сделал, то по смыслу вынесенных Европейских Судом решений именно судья должен напомнить защитнику о его обязанности написать мотивированную жалобу. Такая обязанность суда российским законодательством не урегулирована, и процедура принуждения адвоката нигде не прописана.
В связи с этим надо отметить, что в отечественной практике судья не станет беспокоить защитника по такому вопросу, поскольку отсутствие апелляционной жалобы от последнего суд вполне устроит.
Проблема заключается в том, что безучастие суда может породить конвенционное нарушение права на защиту и «запороть» только что вынесенный им приговор. Прецеденты Европейского Суда открывают неоднозначные перспективы. С одной стороны, они обеспечивают права подсудимого (осужденного), усиливают процессуальные возможности стороны защиты и возлагают на суд новые обязанности.
С другой стороны, в условиях обвинительно ориентированного правосудия и при неправильно понятом содержании прецедентов они позволяют суду менять неугодного суду защитника и тем самым подменять органы адвокатской палаты в оценке качества оказанной юридической помощи.
Задача адвокатского сообщества – в полной мере использовать позитивные стороны и не допустить распространения негативных.
